Пятница, 2024-03-29, 7:27 PMГлавная | Регистрация | Вход

Меню сайта

Форма входа

Приветствую Вас Прохожий!

Мини-чат

500

Наш опрос

Ты посетишь мой сайт ещё раз?
Всего ответов: 176

Статистика

Фанфики, анегдоты, стихи - Страница 3 - БолталкаФанфики, анегдоты, стихи - Страница 3 - Болталка
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 3 из 8
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 7
  • 8
  • »
Модератор форума: Такаи  
Болталка » Музыка » Tokio Hotel » Фанфики, анегдоты, стихи
Фанфики, анегдоты, стихи
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:25 PM | Сообщение # 31
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
Глава 21
Я осторожно выбрался из теплых и очень уютных объятий брата и, откинув одеяло, сел на кровати, потягиваясь и потирая заспанные глаза. Слишком яркий солнечный свет беспощадно пронзал тонкие шторы и освещал всю комнату: и Тома, счастливо улыбавшегося во сне, и весь тот беспорядок, устроенный нами вчера, и зеркало на стене, в котором отражался я – помятый со сна, лохматый и совершенно неготовый к важной миссии соблазнения Шона.
Да уж, чтобы привести себя в порядок, понадобится больше часа. А мне нужно успеть к Шону до десяти утра. Хорошо хоть этот олух согласился встретиться со мной у него дома. Боже, мне вчера так долго пришлось уламывать его по телефону! А в это время на меня выжидательно посматривали мама с Томом, видимо, все еще обеспокоенные моим обмороком. Но мне доставляло куда большее неудобство тот факт, что Джей вернулся…
Как я смогу хладнокровно соблазнять Шона, зная, что где-то совсем рядом находится человек, изменивший всю мою жизнь? Единственный, про кого я могу сказать, что люблю его…
А если быть совсем уж откровенным, Джей – единственное светлое воспоминание в моей жизни, полной грязи и чужих страданий.
Вчера, после обморока, я даже не знал толком, как себя вести. Тому, наверное, я вообще показался просто психом. Вместо того чтобы обдать его заслуженной порцией презрения и холодности, я устроил то… шоу. Нет, я честно пытался злиться на брата, но сцена в ванной оставила довольно неожиданные последствия. Вообще-то, Том должен был чувствовать себя униженным и использованным. А на самом деле, я лишь заставил самого себя настолько скучать по той нежности, с которой ко мне всегда относился старший брат, что позорно сдался и позволил Тому узнать о своем счастье.
«Хотя, так даже лучше», - подумал я, оглядываясь на счастливого спящего Тома. Конечно, я отомщу ему, я не привык прощать предательство. Просто из-за всех этих событий, произошедших за последний месяц, мы с Томом сильно отдалились друг от друга. Раньше, даже во время самых ужасных ссор, я все равно ни за что бы не отрекся от Тома и, пожалуй, без колебаний выручил бы его из любых переделок. А вчера утром… Я впервые в жизни от всей души ненавидел брата. И это была не та яростная ненависть – антипод любви. Это была ненависть пустая, равнодушная, лишенная всяких других эмоций. В тот миг я, наверное, был бы счастлив узнать о жестокой смерти брата. Господи, как же хорошо снова чувствовать себя частью его!
Я нежно провел ладонью по щеке Тома, укрыл его одеялом и поднялся с кровати. Запястья, с которых я совершенно напрасно не снял вчера браслеты, болели просто кошмарно. На коже краснели отметины от ремней, предплечье было покрыто припухшими ранами, а от браслетов остались еще не очень заметные, но чертовски болезненные синяки. Значит, придется до последнего не снимать куртку. А то, боюсь, Шон испугается. Он вообще какой-то слабонервный.
На макияж пришлось потратить много драгоценного времени. Последние дни очень плохо отразились на моем лице. Одними кругами под глазами я напоминал наркомана в ломке. Прошел, наверное, почти час, пока я, наконец, не был удовлетворен результатом.
Теперь одежда… Наверное, не нужно ничего особенного: джинсы да моя счастливая футболка. Ну, и курточку потеснее, конечно. Главное не надевать нижнего белья – тогда-то уж Шон точно оценит мой внешний вид.
Я усмехнулся своим мыслям. Небось, заметив отсутствие на мне нижнего белья, Шон смутится настолько, что сможет только зачарованно пялиться на меня. Нет, я не считаю Шона тупым и непробиваемым скромником. Просто он настолько сильно хочет меня, что не может смириться с этим и подсознательно отторгает все мысли о сексе со мной. Вообще-то, прошедшего времени должно было хватить, чтобы Шон свыкся с мыслью о собственной «ненатуральности». Я об ориентации, конечно.
В конце концов, Шон оказался самым обычным парнем, несмотря на всю его внешнюю идеальность. Только у него оказалось намного больше принципов и моральных установок, чем у всех моих прежних знакомых, из-за которых Шон и казался таким… что уж говорить, потрясающим. Но позавчера он сорвался. Как бы это ни играло мне на руку – теперь то я могу с легкостью затащить его в постель – мне очень жаль, что так получилось. Я, как это ни смешно звучит, разочаровался. Мне ведь действительно хотелось верить, что есть хотя бы один человек, который не мечтает оттрахать меня.
Ну ничего… Я пересплю с Шоном сегодня и смогу навсегда от него отделаться. И забуду как страшный сон то, что я чуть было в него не влюбился.
Я резко захлопнул за собой дверь, словно пытаясь этим выплеснуть свою злость, и, прислонившись к ней спиной, бессильно сполз на холодный каменный пол. Как же мы с Томом могли так проколоться? Почему? Ну почему случилось именно то, чего случиться ну никак не должно было? Шону нельзя было знать о пари…
Черт, да зачем мы вообще заключили этот идиотский спор? Мне что, мало было приключений на мою задницу? Или ухажеров не хватало? И Томми о чем думал? Ну какого хера нам понадобился этот чертов Шон Уилкс… А теперь из-за нашей же глупости это «невинное развлечение» грозит перерасти в огромные проблемы. Потерять из-за нелепого пари группу – это просто абсурд.
Поздравляю, Билл Каулитц! Ты умудрился бездарно просрать свой новый концептуальный альбом. Просто десять баллов за дальновидность и расчетливость!
Я обхватил себя руками, стараясь сдержать дрожь от накатывающей истерики, и уткнулся лбом в колени. Если Шону сейчас вздумается выйти из квартиры – это будет вообще шедевр. Билл Каулитц, сидящий под дверью – великолепное шоу!
Заставив себя подняться с грязного пола, я чуть ли не бегом вышел из чертового дома, который теперь-то уж я точно запомню надолго. В абсолютно пустой голове бился лишь один единственный вопрос: «Что делать?».
Самое паршивое то, что я даже не знаю, откуда Шон мог узнать обо всем этом.
Если от Тома – херово. Но если нет – еще хуже, потому что этот неизвестный источник я никак не смогу контролировать, и неизвестно, сколько еще грязных подробностей всплывет наружу. Еще пара фактиков из моей бурной биографии – и с карьерой можно завязывать. Как, в общем-то, и Тому. И Дэвиду.
Я опомнился где-то уже очень далеко от дома Шона и, поймав такси, отправился домой. Черт, если это братец настучал, ему не жить. И похер мне на все, что было раньше.
А вот если это не Том… Я похолодел от этой мысли. Да… Если это был не Том, то ближайшие три дня я буду как последняя шлюха стелиться подо всю группу и на коленях вымаливать у каждого поставить свою подпись под гребаным контрактом.
Дорога домой казалась слишком длинной. Меня знобило, я не мог нормально дышать, судорожно хватая пересохшими губами горький воздух. Казалось, во мне поселилась пустота, пожиравшая меня изнутри, уничтожавшая последние жалкие остатки личности, бывшей когда-то Биллом Каулитцем. И не было ничего кроме этой пустоты и хренова контракта в кармане моей куртки. Даже слез и тех не было, хоть мне и безумно хотелось забиться в угол сиденья и разреветься, выплеснуть все это дерьмо, чтобы не жгло так сильно внутри меня – там, в груди, где еще час назад билось мое сердце.
- Приехали, - сочувственно оглянулся на меня молодой водитель. На хер мне его паршивое сочувствие… Я бросил парню какую-то банкноту и, даже не обернувшись на него, выскочил из машины.
Надеюсь, мамы дома нет. Потому что сейчас будет потрясающая черная комедия под названием «разборки братьев Каулитц». А если это Том оказался треплом, то к приходу мамы в квартире появится новый предмет интерьера – хладный трупик моего обожаемого братца.
В квартиру я ворвался, словно ураган, сбил с ног брата, подхватил его костлявое тельце и уволок в гостиную. Вот сейчас мы разберемся…
- Сегодня великолепный день, Томми, - начал я, сам чертовски заводясь от своих слов, как будто я гребаный чайник и вот-вот забулькаю от бешеной ярости. – Особенно он великолепен тем, что, оказывается, милый мальчик Шон ВСЕ ЗНАЕТ, - последние слова я проорал в лицо Тома, который, съежившись, сидел на диване и с ужасом смотрел на меня. – Если ты не понял, повторю: Шон Уилкс прекрасно осведомлен о нашем с тобой, дорогой братец, пари. И какого хера это значит? – я буквально метался по комнате и почти кричал, надрывая связки, но мне было плевать. Мне нужно было выплеснуть все, что накопилось за этот короткий, но чертовски трудный день. – Зачем ты распускал свой поганый язык?
Последнее я сказал скорее для проверки. С каждой секундой мне все больше казалось, что Том не при чем. Но мне нужно удостовериться…
Брат выглядел так, словно я ему предъявил все доказательства, что Санта существует. Разве только рот не разевал от изумления.
- Я не понимаю… - по лицу видно, что не понимает. Ни хрена не понимает.
- Чего ты не понимаешь? – я вцепился в него, как утопающий цепляется за соломинку. – Того, что ты все растрепал Шону? Так хотелось победить?
- Да пошел ты! – Том оттолкнул меня, явно пытаясь обдумать ситуацию. – Ни хера я ему не говорил!
Я внимательно посмотрел на него, из последних сил пытаясь высмотреть ложь. Но Том и правда не говорил Шону. А это значит… Я бессильно сел на пол, понимая, что это конец. Пришел конец умному и хитрому кукловоду Биллу Каулитцу. Теперь его будут дергать за веревочки, как марионетку заставляя выполнять приказы нового кукловода.
- Тогда откуда он все знает? – бессмысленно прошептал я, наверное, впервые в жизни совершенно не зная, что делать дальше. Я не думал, что расплачиваться за собственные грехи придется так скоро.
Том сел рядом со мной и успокаивающим жестом осторожно затронул мое плечо. Не надо, брат, не надо! А то я сейчас просто разревусь…
Вытащив из кармана чертов контракт, я швырнул его Тому.
- Читай, - на подробные объяснения у меня просто нет сил.
- И что же это?
- Наш новый контракт с «Юниверсал», - да здравствует рабство в особо извращенной форме! Иной характеристики данного «документа» и не подобрать…
Том быстро просмотрел текст и недоуменно уставился на меня.
- Но это же бред… - какой ты умный, Томми!
- Я тоже так думаю. Но в этот, как ты выразился, «бред», скоро превратится наша жизнь.
- Если кто-то думает, что я подпишу ЭТО, он сильно заблуждается! – я сказал, что Том умный? Так вот, я забираю свои слова назад. Неужели он думает, что у нас есть возможность отвертеться?
- Нет, Томми, - я издевательски вздохнул. – Это ты заблуждаешься. Потому что ты подпишешь этот контракт. И Густав с Георгом подпишут. И Дэвид.… Иного выхода нет.
- К черту, - Том поднялся на ноги и швырнул контракт мне в лицо. – Делай что хочешь, а я не буду подписываться под этим.
С этими словами он выбежал из квартиры, даже не оглядываясь на меня.
- Это мы еще посмотрим…


Сообщение отредактировал Такаи - Воскресенье, 2007-06-03, 5:33 PM
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:33 PM | Сообщение # 32
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
Я не угрожаю. И даже не предупреждаю. Я просто констатирую.
Оставшись один в пустой квартире, я занялся довольно бессмысленным делом – попытался все-таки найти выход из сложившейся ситуации. Это напоминало мне одно известное высказывание: «Трудно искать в темной комнате черную кошку. Особенно, если ее там нет». И, сдается мне, то, что я так упорно пытался найти, было именно такой вот «черной кошкой».
Я поднялся с пола и буквально заставил не слушающиеся меня ноги идти в кухню. Там я заварил себе крепкий кофе, позволив измученному мозгу маленькую, но такую блаженную передышку. И уже когда в моих руках оказалась кружка с обжигающим напитком, я все-таки заставил себя думать.
Итак, начнем с начала. Шон знает о пари – что именно он знает, неизвестно. Как там он сказал? «Я не позволю тебе выиграть пари». Так… Еще Шон знает о сроках пари и, скорее всего, о предмете нашего спора. Выходит, конкретно о пари он осведомлен просто замечательно. Что интересно, запись «интервью» с тем фотографом, Грегом, кажется, Шон обещал отдать п о с л е того, как я выиграю пари, то есть, пересплю с ним. Выходит, трахнуть-то меня Шон все-таки хочет. Но хочет и отомстить.
Ладно, с пари все ясно. Теперь что касается этого, как там его, Грега. Он сам рассказал все Шону. Но! Кто-то должен был свести их. И подозреваю, что это тот самый человек, рассказавший Шону о пари. И значит… Значит моей главной проблемой является именно этот «аноним», похоже, осведомленный о моих грешках даже больше меня самого. Вот бы найти этого иуду… Черт, это же должен быть человек, близкий ко мне! Ведь о Греге знали совсем немногие, а об истинных моих отношениях с ним и вовсе три человека – я, Том и, собственно, сам Грег. Вывод?
Том исключается. Его изумленная рожа очень красноречиво говорила о том, что он тут совершено не при чем. Кто еще… Дэвид? Абсурд – он влюблен в меня, да и карьеру портить ему вряд ли захочется. К тому же, я не думаю, что он вообще знает о наших с Томом «развлечениях». Дэвид не дурак, но и лезть в это попросту не захочет. Значит, это не Дэвид. Густав? Или Георг? Ой, а вот это уже из разряда комедий. Представить нашего Густава, следящего за мной, а потом докладывающего о моих похождениях Шону, просто невозможно. Георга тем более.
На этом список подозреваемых закончен. Итог – в темной комнате все-таки не было черной кошки. И мне придется убеждать группу подписать контракт. Черт, вот именно этого я не хочу больше всего на свете. Подписаться под этим, как Том очень хорошо охарактеризовал, «бредом» - значит на ближайшие пять лет потерять всякую свободу. Кошмар…
Допив кофе, я оставил кружку на столе и мрачно вернулся в гостиную. Что же делать… Наверное, придется пока следовать указаниям Шона. А потом мы еще посмотрим, кто кого. По крайней мере, можно попытаться узнать, кто это был таким добреньким и разболтал Шону о пари.
Громкий звук закрывающейся двери заставил меня буквально подпрыгнуть на месте. Я выскочил в коридор, от всей души надеясь, что увижу брата.
- Мам… - немного разочарованно протянул я. Она как-то странно на меня поглядела и прошла в комнату.
- Билли, что-то случилось? Ты выглядишь уставшим… - мама погладила меня по голове. Я тяжело вздохнул. Мне было стыдно смотреть ей в глаза. Теперь, когда вся грязь моей личной жизни может всплыть в любой момент, мне очень не хотелось, чтобы мама была рядом. Вряд ли она мечтала о таких сыновьях, как мы…
- Тяжелый день. Точнее, утро, - я попытался улыбнуться, но с мамой этот номер не прошел. Она по-прежнему обеспокоено смотрела на меня.
- Проблемы с тем парнем, Шоном? – я поперхнулся, только потом вспомнив, что я сказал маме утром, когда уходил.
- Ну, примерно… - я пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более равнодушным.
- Ты с ним встречаешься? – буднично спросила мама, снимая пальто и бросая сумку на диван. Я застыл с открытым ртом.
- А… ты… я… - вообще-то, это должно было значить «А откуда ты знаешь, что я гей?».
- Билли, - рассмеялась мама, - не заметить этого может только слепой.
Ага, она и так меня поняла. Но…
- Давно? – я решил не заморачиваться и излагаться исключительно односложными предложениями.
- Да уж лет пять. Билли, нам очень надо поговорить, - она села на диван и, взяв меня за руки, заставила сесть рядом. – Что случилось вчера? Не надо мне говорить, что это ерунда и просто обморок. И эти раны на руке… Я их видела, Билл.
Черт… Я мысленно застонал, не зная, как теперь оправдываться. Мама внимательно смотрела мне в глаза, и мне вдруг пришла в голову совершенно безумная мысль – рассказать правду. Или, хотя бы, часть ее.
- Понимаешь, мам, - неуверенно начал я, пытаясь собрать всю свою смелость, чтобы все-таки признаться, - Этот парень, Джей, который звонил мне вчера. Я… его люблю, - все я сказал это. – Но я долгое время думал, что с ним что-то случилось. И вчера он мне позвонил…
- А с рукой ты что сделал? – в мамином взгляде появилась странная твердость.
- Мне было плохо, - признался я. – И вот…
- Ты хоть понимаешь, что это ненормально? Самому себе причинять такую боль… Билл, это совсем ненормально!
- Я понимаю, - виновато пожал плечами я. – У меня это еще и раньше было. Том всегда ругал меня за это.
Взгляд мамы потеплел, когда я сказал о Томе.
- Билл, держись за Тома, - как-то туманно посоветовала она. – У вас наступают трудные времена. Лучше вам быть как можно ближе друг к другу.
Я судорожно сглотнул, понимая, что мама права. Но что я могу поделать, когда все неприятности, как назло посыпавшиеся на меня теперь, сами собой восстанавливают нас с Томом против друг друга. Заставить ребят подписать контракт – значит предать всю группу, и Тома в том числе. Но иначе сейчас нельзя…
- Я постараюсь, - кивнул я, будто соглашаясь с мамой. Она недоверчиво посмотрела на меня и вздохнула.
- Билли, не думай, что ты уже взрослый и тебе не нужен никто, кроме тебя самого. Ты еще поймешь, что поддержка близких людей очень важна…
Изобразив на лице внимательность, я кивал на мамины слова, думая о том, как все-таки мало она знает о нашей жизни.
Остаток дня я провел бессмысленно слоняясь по квартире и думая о брате. Тома не было очень долго. Я волновался, пытался занять себя чем-нибудь, но снова и снова возвращался к мыслям о брате. Где он сейчас? Почему так спешно убежал? Что вообще происходит с нами?
У меня очень много секретов от брата, но я почему-то никогда не задумывался, что у него тоже могут быть от меня секреты. Ну что Тому скрывать от меня? Секс с девицами? Ерунда, мне совершенно плевать, с кем он спит и как часто он это делает. Какие-то интриги против меня? Три ха-ха, Том совершенно не умеет строить козни. Да, он, конечно, становится чертовски изобретательным, когда дело касается «наказаний». Но чтобы хладнокровно плести интриги… Нет, Том на это просто не способен. Ну а что касается остальной жизни брата... Да у нас же с ним одна на двоих жизнь. Где он – там и я и наоборот. Разве только спим мы с совершенно разными людьми.
Ну и что, спрашивается, Том может от меня скрывать? А мне все больше и больше кажется, что что-то он все-таки от меня скрывает. Вчера я, конечно, побил все рекорды по странному поведению, но Том тоже вел себя как-то необычно. Он будто стал спокойнее, увереннее в себе. И, черт побери, не будь он моим братом, возможно даже… Да уж, вот ведь лезет в голову какая-то дурость! Но Том… Он словно повзрослел на десяток лет всего за один день.
Я хочу знать, что случилось! Почему вдруг я начинаю вести себя как глупая, романтически настроенная школьница, а Том становится действительно с т а р ш и м братом? Нет, про себя-то я знаю – Джей вернулся. А вот откуда в Томе появились все эти его новые замашки?
Слишком много вопросов. Я никогда не был особо любопытным, разве что настолько, чтобы знать об интересующих меня людях кое-что, позволяющее дергать их за невидимые ниточки и заставлять делать их то, что я от них желаю получить. Я давно усвоил: есть некоторые вещи, о которых не стоит задумываться. И вот теперь я почему-то, как полный идиот, терзаю себя кучей бесполезных вопросов, на которые все равно нет ответов.
Мысленно плюнув на все свои «размышления», я вздохнул и, раздевшись, залез под одеяло, с непередаваемым наслаждением опустив голову на прохладную подушку. Как же хочется спать… Этот слишком насыщенный день вытянул из меня все силы. Не хочу ничего делать, не хочу ни о чем думать! Хочу только спать – много, очень много. И чтобы Джей завтра позвонил. И чтобы Том сейчас лег рядом со мной, и обнял меня, как вчера.
Дверь в спальню, чуть скрипнув, приоткрылась, и я через сковавшую меня дремоту расслышал шепот:
- Билл, ты спишь? – Том шумно начал раздеваться.
- Ага… - буркнул я в подушку, непроизвольно напрягаясь в ожидании теплого тела рядом.
- Я сейчас, - он на минуту заскочил в ванную и вернулся, благоухая на всю комнату мятной пастой. – Подвинься, развалился на всю кровать!
Я чуть-чуть отполз в сторону и, дождавшись пока брат устроится рядом, прижался к нему, уткнув нос в его шею. Он тихо хихикнул, но тут же изумленно выдохнул, видимо, почувствовав на своей шее мои губы.
- Ты чего? – он взял меня за подбородок и повернул мое лицо к своему, заглядывая в мои глаза. Он довольно долго как-то изучающе смотрел на меня, после чего все-таки смягчился и легонько поцеловал меня. – А теперь спи.
Ухмыльнувшись, я удобно устроился на его груди и почти сразу же заснул.
Спал я на удивление крепко и без сновидений.
Еще до того, как я открыл глаза, я понял, что кто-то смотрит на меня – внимательно, нежно. Потом я почувствовал чью-то руку, осторожно поглаживающую меня по спине, и горячее костлявое тело, к которому я прижимался. И лишь затем я, наконец, открыл глаза, тут же встретившись взглядом с братом.
- Доброе утро, - хрипло сказал я, пытаясь отстраниться от Тома. Он мне не позволил, крепче прижимая меня к себе за талию.
- Как спалось? – такой же хриплый голос. Я хмыкнул, удобно устраиваясь на груди Тома.
- Замечательно, - моя рука сама собой стала мягко поглаживать живот брата. Он немного напрягся, но в его глазах я видел смех.
- Еще бы. Развалился на мне, как на матрасе, - фыркнул он, в ответ сильно гладя мою поясницу. От удовольствия я выгнулся и только что не замурлыкал. Том, скотина, выглядел чрезвычайно довольным.
- А что, ты очень уютный матрасик, - ухмыльнулся я, опуская руку чуть ниже. Рука Тома переползла на мою задницу. – Горячий такой, только вот слегка твердоватый… - моя рука поползла еще ниже. И правда… твердоватый. Пальцы осторожно сжались, заставляя Тома шумно выдохнуть.
- Из нас двоих роль матрасика больше подходит тебе, - съязвил брат, немного отодвигаясь от меня. Я обиженно надулся.
- Ну Тоооом, - протянул я, снова пытаясь прижаться к нему. Но он покачал головой и сел на кровати.
- Не надо, Билл. Мама дома.
Я скривился и тоже сел, теребя растрепанные волосы. Том вдруг резко притянул меня к себе и быстро поцеловал, слегка куснув за нижнюю губу. Я тут же попытался обнять его, но он отстранился и встал с кровати. Ничего не понимаю…
Глядя как Том быстро натягивает на себя одежду, я заставил себя сбросить это ленивое сонное томление и просительно сказал:
- Том, нам надо поговорить.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:34 PM | Сообщение # 33
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Если это будет разговор о том дебильном контракте, - буркнул брат, надевая широкую футболку, - можешь даже не стараться. Я его не подпишу.
- Но Том! – я возмущенно уставился на него. – Это очень серьезно! Шон…
- Билл, - Том подошел ко мне и, положив руки мне на плечи, уставился в мои глаза, - пойми, это твои проблемы. Шон знает о пари – замечательно. Поздравим мальчика со вступлением в жестокую реальность.
- Бля, ты что, правда не понимаешь? – я откинул его руки и соскочил с кровати, зачем-то кутаясь в одеяло. – Это не мои проблемы, это проблемы всей группы! Шон…
- Отвали, Билл, - поморщился Том. – Я не подпишу этот контракт, и точка. Больше не о чем говорить, - отрезал он и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Чертов тупица! Из-за идиотского упрямства ставить под угрозу само существование группы! Нет, ну как так можно!
И почему это, интересно, я потерял все свое влияние на него? Ведь еще неделю назад стоило мне хотя бы просто прикоснуться к нему, и Том был готов на все. А сегодня… Такое чувство, будто кто-то исподволь меняет его. И меняет слишком быстро, я не успеваю приспособиться к новому Тому.
Не хочу, чтобы брата кто-то менял! Том – мой, и он это прекрасно знает. Да ради меня он готов на любую глупость и мерзость! По крайней мере, был готов. Раньше.
Резкий телефонный звонок прервал мои невеселые мысли. Я схватил трубку, очень надеясь, что это будет Джей. Он ведь умный, он ведь сможет помочь мне найти выход из этой паршивой ситуации…
- Да? – с надеждой выпалил я.
- Как дела с контрактом, мой милый Билли? – ненавижу этот голос! Чертов Шон… Еще, наверное, довольно ухмыляется сейчас.
- Никак, - отрезал я. – Том отказывается его подписывать, и…
- Так, стоп, - прервал меня Шон. – Собирайся и приезжай ко мне. Сейчас же. Я жду.
Я изумленно застыл, слушая короткие гудки в трубке. Нет, я даже не знаю, как это называется! Я что, сейчас должен за Шоном бегать, как собачонка, хвостиком вилять, да? Тапочки в зубах приносить и ждать, пока он мена приласкает? Вот сука.
Тем не менее, я послушно собрался и даже постарался выглядеть как можно более красивым. Господи, пусть скорее снова позвонит Джей. Я знаю, он сможет мне помочь.
Но пока он не появится, мне придется самому помогать себе. Как я, в общем-то, всегда делал это прежде.
- Так какие проблемы? – без перехода спросил Шон, как только я зашел в его квартиру. Точнее, сначала он обнял и поцеловал меня, как делал это в короткий период наших «отношений». И сразу после этого захлопнул дверь в свою квартиру и принялся меня допрашивать – иначе никак нельзя было охарактеризовать тон, которым был произнесен вопрос.
- Да никаких, - ехидно проговорил я, изо всех сил стараясь не выказывать всю ту ненависть, которую я испытывал к нему в тот момент. – Только вот мой братец н а о т р е з отказался подписывать контракт.
Шон нахмурился и, почти грубо схватив меня за плечи, усадил меня на диван.
- Билли, тебе что, повторить то, о чем мы говорили вчера?
- Не стоит, - процедил я. – Просто Том не подпишет этот контракт. Я знаю своего брата. Он не сделает этого.
- Послушай меня, Билли, - Шон сел рядом со мной. Я чувствовал, что он еле сдерживается, чтобы не заорать на меня. – Мне нет абсолютно никакого дела до твоих проблем. А это – твоя проблема. Меня интересует только результат: через три дня контракт должен быть подписан.
Я сжал зубы, упорно стараясь удержать накатывающую истерику.
- В общем, делай что хочешь, дорогой. Ты же очень умный, ты же хорошо умеешь манипулировать людьми, - в голосе Шона сквозила горькая насмешка. Я хотел съязвить ему в ответ, но он тяжело посмотрела на меня. – Не понимаю твоего неудовольствия, Каулитц. Всем приходится платить за свои грехи, почему ты должен быть исключением? Или считаешь, что не заслужил происходящего с тобой? Помнишь ту девочку, Линду Говард?
Я в каком-то мистическом ужасе отшатнулся от него, но Шон схватил меня за запястья и притянул к себе, горячо зашептав мне в ухо:
- А она ведь была очень талантлива, очень хотела жить. Из-за чего ты так с ней? Потому что она отшила твоего братца? Или потому что она была лучше тебя? А может… может, ты ревновал Тома к ней? – он так сдавил мои запястья, что я не удержал болезненного стона. Шон отстранился и, с презрением посмотрев мне в глаза, оттолкнул меня.
Господи, так не бывает… Не бывает такого, чтобы было в с е плохо! Джей, где ты? Помоги мне, как тогда, в день нашего знакомства. Пожалуйста…
Шон с презрением смотрел на меня, но я заметил кое-что еще, что он так тщательно пытался скрывать от меня. Я понял, что Шон меня любит. Да, вот так глупо: любит, и все тут. И нарочно загоняет меня в ловушку, понимая, что только так он сможет добиться от меня хотя бы иллюзии ответного чувства.
- Так что, мы друг друга поняли? – он отвернулся от меня, пытаясь демонстрировать равнодушие, но я-то уже понял все, что было нужно.
- Более чем, - я поднялся с дивана и собирался эффектно уйти, но в моем кармане затрезвонил телефон.
- Да? – пусть это будет Джей, пусть…
- Герр Каулитц? – я разочарованно выдохнул. Это был голос Льюиса – того детектива, который должен был найти доказательства существования Джея. Не больно-то он преуспел в этом. По крайней мере, я от него слышал только уговоры смириться с тем, что Джея нет.
- Что вы хотите?
- Я звоню вам, чтобы сказать: я окончательно отказываюсь от порученного мне дела. Это бесперспективно. И не пытайтесь уговаривать меня.
Да уж, после прошлого звонка Льюиса я устроил такую бурную истерику, что это произвело впечатление даже на Шона.
- Как вам будет угодно, - покладисто сказал я, вызвав недоуменное молчание собеседника. – Остаток гонорара я переведу на ваш счет.
- Благодарю вас, - сухо пробормотал Льюис, явно не ожидавший того, что я так быстро сдамся. И я, из какой-то глупой жажды реванша, вдруг сказал:
- Я плачу вам, хотя вы зря тратили свое время. Я сам нашел Джея, точнее, он нашел меня. Всего хорошего, Льюис, - и, не дожидаясь ответа, я нажал «отбой».
И только потом сообразил, что весь этот разговор слышал Шон. Черт, я кретин.
- Кто такой Джей? – вдруг спросил Шон, резко развернувшись ко мне.
- Ревнуешь? – не удержался я. – У тебя нет на то никакого права.
- Ааа, - понимающе усмехнулся Шон. – Значит, это очередной счастливый обладатель твоей задницы?
В моих глазах потемнело, и я, совершенно не контролируя себя, со всех сил замахнулся для удара, мечтая лишь об одном: причинить как можно более сильную боль этому человеку, посмевшему сказать такое. Но Шон крепко ухватил мою руку, не дав ей достичь цели.
- Не смей так говорить о нем! – выкрикнул я, пытаясь выдернуть руку из цепкого захвата. Шон насмешливо смотрел на мои тщетные попытки, потом резко завел мне руку за спину и прижал меня к себе.
- Разве это не так? – шепнул он мне на ухо. – Кстати, я придумал одно хорошее решение твоей проблемы. Ты же всегда можешь уговорить всех в группе с помощью своих весьма выдающихся постельных способностей… - с этими словами он развернул меня к себе и грубо поцеловал, до крови кусая мои губы.
На этот раз я не удержал слез и бессильно обмяк в руках Шона, позволяя ему терзать мой рот.
- А теперь проваливай, у меня еще много дел, - оторвавшись от моих губ, сказал он, почти подталкивая меня к двери. Я молча позволил ему вышвырнуть меня из его квартиры и снова, как вчера, уселся на пол, уткнувшись лбом в колени.
Никогда в жизни я не испытывал такого дикого, отчаянного желания умереть. Просто умереть, здесь и сейчас.
Я закрыл глаза и мысленно представил себе Джея – таким, каким я его запомнил. Он грустно улыбался мне и протягивал сильную руку в жесте помощи.
Нет уж, дорогой Шон. Я так просто не сдамся, не дождешься.
Почему Дэвид до сих пор не купил себе квартиру, довольствуясь отелями, я не понимал. Но, в конце концов, у всех свои причуды, и не мне осуждать нашего продюсера. Иногда мне кажется, что ему просто нравится эта отельная романтика. Словно появляется чувство, что вся жизнь – это так, просто развлечение перед будущей оседлостью и серостью будней. Ничего постоянного – это ли не кайф? Так что я, пожалуй, даже понимаю его. В какой-то степени.
Пробиваться к Йосту для меня было уже делом привычным, и я довольно быстро очутился у двери номера. По иронии судьбы, это оказался тот самый отель и тот самый номер, где я впервые трахнулся с Дэвидом. Да уж…
Стучаться я специально не стал, уверенно открывая дверь и проходя в номер. Надеюсь, Дэвид один.
- Билл?! – Дэвид был один. Когда он меня увидел, на его лице застыло смешное выражение изумления и радости. Ну, хоть кто-то рад мне.
- Ага, это я, собственной персоной, - хмыкнул я, закрывая за собой дверь. – Дэвид, у меня огромная проблема.
Я решился не таить от него моих мотивов. В конце концов, Дэвид не идиот и не поверит в то, что я по своему желанию собираюсь подписать контракт, который полностью рушит все мои планы относительно нового альбома.
- Личная? – сразу подобрался Дэвид, заботливо предлагая мне присесть.
- Не совсем, - пожал я плечами и выложил ему все: про Грега, про Шона, про чертово пари, про то, что меня, по сути, нагло шантажируют. Дэвид слушал меня молча, лишь изредка перебивая, чтобы уточнить кое-что.
- Так что у меня сейчас есть гребаный контракт и три, точнее, уже два, дня, чтобы уговорить всех его подписать.
Дэвид ненадолго замолчал, задумчиво теребя в руках стакан с виски.
- И что ты хочешь от меня? – после затянувшейся паузы тихо спросил он. Я еле удержался, чтобы не чертыхнуться. – Ты понимаешь, что этот контракт, - Дэвид кивнул головой на лежащий на столе документ, с которым он уже успел ознакомиться, - не просто не выгоден для вас. Этот контракт подставляет и меня. Неужели ты думаешь, что я пущу свою карьеру под откос из-за глупых игр двух малолетних идиотов?
Может, я действительно идиот, но я полагал, что Дэвид меня поймет.
- Понятно, - усмехнулся он, посмотрев мне в глаза, - именно это ты и думаешь.
- Дэвид, ты же понимаешь, что другого выхода просто нет! Если вы все не подпишите контракт, все равно группы не будет!
- Но мне-то от этого хуже не будет, как считаешь? К тому же, другой выход есть, - скривился Дэвид, шумно поставив стакан на стол. – Только он настолько отвратительный, что ты о нем даже не подумал.
Я недоуменно уставился на Йоста.
- Шон угрожает рассказать обо всем отцу? – нехорошо улыбнулся Дэвид, оценивающе глядя на меня. – А со старшим Уилксом ты вполне ладишь. Вот и уговаривай его.
Я задохнулся от возмущения, не в силах поверить, что Дэвид – человек, безумно влюбленный в меня на протяжении нескольких лет – просто так предлагает мне пойти и стать личной шлюхой самого отвратительного человека, с которым я спал.
- Да он тоже не согласится! – отчаянно выпалил я. – Если уж его сыночек додумался шантажировать меня, хер знает, что придумает старший Уилкс!
- Ты так говоришь, будто сделал бы это, если бы был уверен в результате, - горько проговорил Дэвид. Я замолчал, неожиданно понимая, что он прав.
- Да, черт побери, сделал бы! Потому что для меня нет ничего важнее музыки, как вы все этого не понимаете?! – я чуть не разрыдался от бессилия. Почему всем нужно втоптать меня в грязь? Неужели все эти люди, прежде чуть ли не боготворившие меня, только и ждали, когда я оступлюсь? Вот он – Билл Каулитц, прежде гордая и чертовски дорогая шлюшка, а теперь бессильный и униженный, жалкий, беспомощный…
- Билл, успокойся, - примирительно сказал Дэвид, дотронувшись до моей ладони. Я отдернул руку.
- Ты подпишешь договор?
- Нет.
- Почему? Ты же любишь меня! Зачем ты позволяешь мне так унижаться?!
- Ты позже поймешь, надеюсь.
Я вскочил на ноги, яростно вытирая с лица злые слезы. Ну уж нет, герр Йост, ты подпишешь контракт…
Почти рухнув на колени перед Дэвидом, я положил дрожащие ладони на его пах и принялся ласкать его, так тщательно и самозабвенно, словно от этого зависела моя жизнь. В общем-то, так оно и было… Когда мои настойчивые пальцы начали бороться с ремнем, Дэвид, словно сбросив с себя изумленное оцепенение, перехватил мои запястья.
- Не делай этого, не надо… - он смотрел на меня с каким-то непонятным страданием во взгляде. Как будто он и правда беспокоился обо мне.
- Нет, надо! – я рывком поднялся на ноги и уселся на колени к Дэвиду, обхватив его за шею. – Ты же предлагал мне сделать это с Уилксом!
- Билл, ты… - он сжал зубы, когда я принялся тереться об него, отчаянно целуя его шею. – Стой, не надо. Стой! – он до боли сжал мои плечи, отстраняя меня. Я посмотрел ему в глаза, пытаясь взглядом выразить все, что я думаю и чувствую. Пусть он поймет, что я не перед чем не остановлюсь!
Дэвид тяжело вздохнул и отвел взгляд, явно что-то обдумывая.
- Билл, ты просто не понимаешь… Все люди эгоисты, и я в том числе. Всем хочется урвать свой кусок счастья – и мне тоже.
- Ну так трахни меня, тебе же это нужно! – я попытался поцеловать его, но он увернулся.
- Нет, Билл, не это. Мне мало просто секса. Я подпишу этот контракт, - мое сердце радостно подпрыгнуло. – Но только если ты, хотя бы на эту ночь, заставишь меня поверить, что любишь меня.
От бредовости предложения Йоста я чуть не расхохотался. И лишь посмотрев в его усталые глаза без единой капли вожделения, я понял, что почему-то он сказал это серьезно.
- Я не понимаю, - растерялся я. – Почему все требуют от меня любви? Неужели это настолько важно, что многие согласны даже на иллюзию этого чувства?
Дэвид тяжело вздохнул, наконец, отпустив мои плечи и обняв меня за талию.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:34 PM | Сообщение # 34
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Не знаю и знать не хочу, кто эти «все», но когда-нибудь, надеюсь, ты все-таки поймешь… - он не договорил, резко притянув меня к себе за шею. Но, вопреки моим ожиданиям, он не впился в мои губы, а просто прислонился своим лбом к моему, нежно поглаживая пальцами мой затылок. – Ты такой еще глупый, Каулитц. Со всем своим юношеским гонором, ты ни черта не знаешь о жизни.
После этих слов он, наконец, поцеловал меня, сначала удивительно нежно, почти невесомо коснувшись моих губ своими, потом легко скользнул языком в мой рот. От всей этой осторожности и нежности меня почти трясло. Я… я просто не мог так, но старательно пытался не сорваться.
Дэвид оторвался от моих губ и мягко поцеловал мою щеку, затем веко, другое, лоб, снова щеку… Он делал это медленно, словно выпивая каждый поцелуй, впитывая вкус моей кожи в надежде запомнить его навсегда. Он обращался со мной так бережно, словно я был бесценной фарфоровой куклой, хрупкой настолько, что мог сломаться от одного неосторожного прикосновения.
- Дэвид, - тихо прошептал я, но он быстрым поцелуем заставил меня замолчать.
- Молчи… ничего не надо говорить, - он мягко обнял меня за талию, продолжая целовать. Отнес меня на огромную кровать.
Я еще некоторое время терпел его бережные поцелуи и ласковые прикосновения, но потом, не выдержав этой сводящей с ума нежности, перехватил инициативу, крепко прижимая его к себе и настойчиво пробираясь языком в его рот. Дэвид дернулся и строго посмотрел на меня.
- Мы, кажется, договорились, Каулитц…
- Но…- я замолчал под его тяжелым взглядом.
Любовь, которую требует от меня Дэвид, что это такое? Как я могу пытаться изображать то, о чем я практически не знаю? Может, просто представить на его месте Джея? От этой мысли меня чуть не стошнило. Нет, это не годится. Я не могу так использовать мои чувства к Джею.
- Расслабься, - грустно улыбнулся Дэвид. – Если это слишком для тебя, лучше признайся. Я не хочу, чтобы ты насиловал себя.
- Нет, - почти простонал я, отчаянно вцепившись в Дэвида.
- Хорошо, тогда успокойся, - он погладил меня по голове и крепко, по-дружески обнял.
И я понял, что мне надо делать. Ведь Дэвид так же когда-то успокаивал меня, давно, когда мы с Томом еще ходили в школу. После очередной, очень жестокой стычки с одноклассниками я бился в истерике, и даже Том тогда не знал, что делать, просто стоял и хмурился, глядя на меня. А Дэвид просто подошел ко мне и шепнул: «Ты хочешь заставить их завидовать тебе?». Я смог только кивнуть и хлюпнуть носом в ответ. Он улыбнулся, погладил меня по голове и сказал: «Хорошо, тогда успокойся. Мы их сделаем! Верь мне…»
Несколько лет Дэвид всегда был рядом, заботился обо мне, поддерживал в трудное время. Он стал для меня почти старшим братом, конечно, не как Том, но тоже очень близким и практически родным человеком. Наверное, это похоже на любовь.
Улыбнувшись Дэвиду, я медленно провел пальцами по его лицу, словно впервые изучая его: обвел сухие тонкие губы, погладил щеки, покрытые жесткой щетиной, проследил скулы, пригладил брови… Он прикрыл глаза и замер, наслаждаясь моими робкими прикосновениями. Обхватив его шею, я прижался к его лицу и потерся носом о его щеку, с каким-то странным удовольствием замечая, что Дэвид заводится от моих действий намного сильнее, чем от настойчивых грубых ласк. Вскоре он уже почти дрожал, еле дыша и явно с трудом сдерживая себя.
- Можешь же, когда хочешь, - прошептал Дэвид, но я не обиделся на это замечание. Ему ведь тоже не по себе; наверное, никогда прежде Дэвид не пытался добиться «любви» таким вот «контрактным» способом.
- Ты не хочешь меня раздеть? – ухмыльнулся я, нежно целуя уголок его губ. Он вернул мою усмешку и все так же медленно и очень осторожно начал расстегивать мою рубашку, целуя каждый сантиметр открывающейся кожи. Боже, а я и не знал, что это может быть так приятно… Я даже начал тихонько постанывать от удовольствия, постепенно выпадая из реальности.
- Господи, Билл, что это? – изумленно уставился Дэвид на мою руку, когда рубашка уже валялась где-то на полу. Я почему-то смутился.
- Ну… у меня бывает…
- Ты сам это сделал? – еще сильнее изумился Дэвид.
- Вот только не надо меня ругать, с меня Тома более чем достаточно! – огрызнулся я и попытался отстраниться от Дэвида. Но он не позволил мне, так нежно-нежно целуя мои раны. Он осторожно прикасался к ним губами, а затем проводил по воспаленной коже языком, и это было так безумно приятно, что все мысли прервать это и уйти окончательно покинули меня.
Пробежавшись пальцами по груди Дэвида, я очень быстро расстегнул его рубашку, и он нетерпеливо скинул ее, крепко прижимаясь ко мне. От долгожданного прикосновения его горячей кожи мой мозг отключился уже полностью, и я толком не понимал, что судорожно покрываю Дэвида поцелуями, что выгибаюсь в его сильных руках от любого, даже самого легкого касания. Лишь когда он стянул мои тесные джинсы вместе с трусами и осторожно прикоснулся к моему входу, я неожиданно для самого себя дернулся, пытаясь оттолкнуть Дэвида.
В мозгу, затуманенном этими томительными ласками, резко всплыли те воспоминания, которые я так старательно прятал в самые дальние уголки моей памяти. Словно наяву я снова услышал этот грубый глумливый смех, словно снова почувствовал тошнотворные настойчивые прикосновения влажных похотливых пальцев… «Ты посмотри кто у нас здесь… Какая чудесная шлюшка… Подставляй попку, подстилка… Сучка… Стой! Блядь, он кусается… Держи его, Рихард!...».
- Нет! Я… я не могу! – я оттолкнул Дэвида и отполз на другой край кровати, безуспешно пытаясь сдержать дрожь. Я же так долго не вспоминал т о т день, почему именно сейчас? Почему?!
Том тогда так сильно меня подставил. Так же, как и позавчера, когда из-за этого дурацкого «наказания» заставил меня вспомнить все это…
Дэвид попытался успокаивающе погладить меня, но я дернулся от его прикосновения, как от электрического разряда. Я просто не могу, не могу чувствовать на себе чьи-то руки.
- Не надо, Дэвид! – почти крикнул я, все еще борясь со своей истерикой. – Прости…
- Успокойся, Каулитц, - криво усмехнулся Дэвид. – Я подпишу контракт и подготовлю все бумаги. Не волнуйся, все будет сделано. Ты можешь мне верить.
Я посмотрел на него и увидел в его глазах понимание, заботу и эту чертову любовь. Вздохнув и все-таки попытавшись успокоиться, я прижался к нему, обнимая, как обнимал бы отца. Он тихо хмыкнул и погладил меня по голове, продолжая держать меня в своих сильных руках.
Верить Дэвиду? Все-таки, несмотря ни на что, я не могу это сделать. Потому что теперь, когда даже мой собственный брат меня предал, я не верю уже никому. Даже Тому.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:35 PM | Сообщение # 35
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
Глава 22
Иногда в нашей жизни случаются такие периоды, когда, прекрасно понимая необходимость перемен, мы боимся пускать в свою жизнь что-то новое, мучая себя вопросом: «А не станет ли от этих изменений только хуже?». Мы стоим на перепутье, пытаясь выбрать нужную дорогу, и искренне желаем повернуть назад, чтобы все было как прежде.
Когда за Биллом захлопнулась дверь, я долго сидел в молчании, смутно чувствуя какую-то ошибочность происходящего. Я хотел вернуться в прошлое и снова стать дураком, не знающим об идиотском пари. Или нет, лучше – вообще не встречать Билла Каулитца.
Невозможно. И нужно идти вперед, хоть я и не знаю, куда заведет меня этот путь. Просто мне кажется, что, пытаясь манипулировать Биллом, я играюсь с огнем. И неизвестно, когда маленькое пламя превратится в лесной пожар, уничтожающий все на своем пути.
Я ведь вступаю в новый для себя мир и ничего, совершенно ничего не знаю о нем. Я иду почти на ощупь, один неверный шаг – и меня затянет в эту трясину сломанных человеческих судеб. Вижу лишь свою цель, но и она вблизи может оказаться совсем не тем, чем казалась в начале пути.
Но… сейчас я уже не испытывал былой злости, возмущения, жажды реванша. Знаю, Билл не достоин даже жалости, но сейчас мне почему-то было его безумно жаль. А еще больше мне жаль наших с ним несложившихся отношений. Конечно, я добьюсь Билла, любыми способами. Это раньше я наивно думал, что цель не оправдывает средства. А теперь я пойду на что угодно. Потому что…
Я просто хочу счастья и любви.
И я уже успел убедиться, что поговорка «на чужом горе счастья не построишь» - это всего лишь оправдание для тупых и слабых, боящихся взять свою судьбу в собственные руки.
Часа два я просто слонялся по квартире, совершенно не зная, чем бы себя занять. В любое другое время я бы, наверное, просто позвонил кому-нибудь или, на худой конец, почитал книгу – что угодно, лишь бы не киснуть без дела. Но теперь я слишком сильно беспокоился за исполнение своего плана. Я не был так уж уверен, что Билл будет неукоснительно следовать моим указаниям. Во-первых, он для этого слишком строптив и непредсказуем, а во-вторых, даже если случится чудо и Билл будет действовать точно по плану, всегда есть факторы, не зависящие от нас. Боюсь, обязательно выползет какая-нибудь пакость и испортит мой такой идеальный в теории план.
Из-за этого беспокойства я почти сходил с ума; мой мозг, как заевшая пластинка, повторял одни и те же мысли. Стоило мне начать думать о чем-то другом, все снова возвращалось к одному: «Лишь бы все получилось, как было задумано». В бесполезной попытке отвлечься от этого я оглядел комнату, как если бы видел ее впервые. В ней царил такой идеальный порядок, словно я был в лаборатории. Новая горничная только что не стерилизовала комнату. Это раздражало.
Аннет всегда прибиралась так, что оставался какой-то намек на хаос. Она говорила, что дом не должен выглядеть как музей, что нужно оставлять хоть какие-то признаки жизни. Мне всегда нравилась эта черта Аннет…
Я остановился посреди комнаты и мысленно дал себе подзатыльник. Не надо думать об этом! Той Аннет никогда не существовало, она просто притворялась все эти годы. Притворялась так искусно, что я и не мог ничего заподозрить. Правильно говорят, что легче легкого обмануть человека, который сам хочет быть обманутым. Я ведь так сильно любил ее, что не обращал никакого внимания на все ее странности.
То же самое было и с Биллом. Только такой влюбленный дурак, как я, мог настолько не замечать очевидного. Хуже всего то, что я ведь, скорее всего, знаю не все. И мне еще предстоит узнать много чудесных подробностей из личной жизни Била. Черт, даже не знаю, как бы я отреагировал, если бы вдруг узнал, что Билл спал… ну, например…
В моем кармане завибрировал телефон, и я благодарно схватил трубку, очень кстати отвлекшую меня от опасных мыслей.
- Шон, у меня к тебе дело, - отец. Надо же, дело… В последнее время он ну очень часто звонил мне просто поболтать.
- И какое же? – я тщательно пытался убрать иронию из голоса.
- Это не телефонный разговор. Приезжай ко мне в офис, я сообщу секретарше о твоем приходе.
Мои пальцы так сжали трубку, что я забеспокоился о ее целости.
- Может хоть скажешь, по какому поводу наша встреча, п а п а? Или мне лучше узнать у секретарши? – черт, я все-таки не сдержался.
- Шон, твой сарказм не уместен, - отрезал отец. – Ты выполняешь важное поручение и обязан отчитываться перед начальством.
- То есть, перед тобой, - ехидно вставил я, ожидая очередной вспышки, но ее не последовало.
- Я тебя жду, - и голос отца прервали короткие гудки.
Бессильно опустив руку с телефоном, я растерянно замер посреди комнаты. Я никак не мог привыкнуть к тому, что после развода с моей матерью отец стал холодным и отстраненным. Не сомневаюсь, он любит меня, но ни разу с тех пор, как мы остались вдвоем, он ничем не выказывал этой любви. Мы даже толком не разговаривали с ним, хотя прежде могли болтать часами. И мне никогда не хотелось лишаться общества моего отца. Он был для меня кумиром и примером для подражания, он был счастлив и горд, когда узнавал о моих успехах. Тогда он действительно был идеальным отцом.
Теперь же все изменилось. Он стал более замкнутым, а я… Кажется, я просто повзрослел и привык к тому, что отцу на меня наплевать. И все-таки мне очень не хватает наших с ним теплых отношений. Ведь он-то останется мне отцом, что бы ни произошло.
До офиса отца вполне можно было добраться пешком, но я зачем-то взял машину. И уже успел тысячу раз пожалеть об этом – на улице я застрял в ужасающей пробке.
Я вообще ненавижу города. Наверное, во мне просыпается что-то исконно британское, какая-то тяга к спокойной полусельской жизни. Огромные мегаполисы, наполненные выхлопными газами и бестолковым шумом миллионов людей – это точно не мое. Слишком уж суматошна и быстра жизнь Большого города. И чтобы быть в нем «своим», нужно уметь подстраиваться под толпу. Они глупы, посредственны, но их много; если пытаться им противостоять, ничего хорошего из этого не выйдет.
Одна из главных истин, усвоенных мной от отца: нельзя идти против всех, по крайней мере, в открытую. Этим принципом он успешно пользовался в бизнесе, а я нашел иное применение – повседневное. Я изо всех сил пытаюсь подстроиться под бешеный городской ритм жизни, но мне проще уехать отсюда, ведь я никогда не стану для города «своим».
- Эй, сукин сын, ты ехать собираешься? – резкий окрик вывел меня из размышлений. Я поморщился, надавил на газ и через пять метров снова остановился. Ненавижу пробки.
Пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, я начал с завистью рассматривать счастливых прохожих, которым не приходилось париться в салонах автомобилей. Черно-белый поток одинаковых людей спешил по своим делам, и все, все они были абсолютно одинаковыми. Это даже пугало.
Взгляд помимо моей воли зацепился за одного молодого человека, одетого во все черное. Я не видел его лица, но что-то знакомое почудилось мне в его фигуре, походке… Несколько секунд я не отрываясь смотрел на него, пытаясь восстановить в памяти образ этого человека, и тут меня осенило.
- Джонатан?! – на всю улицу закричал я, вызвав недоуменные взгляды окружающих. Но мне было плевать, потому что человек резко обернулся, и я с радостью узнал почти не изменившееся за пять лет лицо моего бывшего друга.
- Шон Уилкс? – прошептал он, словно не веря своим глазам.
Я жестом позвал Джонатана, и он, секунду поколебавшись, подошел к моей машине. Я, наконец, смог получше его разглядеть.
Он не изменился, просто что-то незнакомое проступило в его чертах. Что-то совсем взрослое и, наверное, даже мудрое. Так странно было снова смотреть в его сияющие глаза – после того, как за пять лет я успел навсегда попрощаться со своим другом.
- Ты ничуть не изменился, - я вздрогнул, лишь через мгновение осознав, что это слова Джонатана. Ну слава Богу, а то я было решил, что начал мыслить вслух.
- Ты тоже, - заулыбался я и получил ответную улыбку.
Миллион вопросов вертелся в моей голове, а я, как это бывает при подобных встречах, никак не мог сосредоточиться и задать хотя бы один. Джонатан, кажется, мучался той же проблемой, и я просто указал ему кивком головы на пустое переднее сиденье. Он хмыкнул и, не мешкая, залез в машину. Вот тут-то меня и ждал новый сюрприз.
- Ты… - я не нашел слов и просто невежливо ткнул пальцем в его воротник. Джонатан рассмеялся.
- Да, я все-таки сделал это. Я священник, сын мой, - серьезно сказал он, тут же широко улыбнувшись.
- Но как? Ведь твой отец…
- Мой отец такой же человек как ты, я или любой на этой улице, - резковато прервал меня Джонатан, и я сразу вспомнил, как он ругал меня за мое подобострастие в отношении к отцу. – Он не мог помешать мне на пути к Господу. Хотя, надо признать, он пытался и не раз.
Джонатан замолчал, а я, воспользовавшись паузой, постарался осмыслить новость. Мой друг, Джонатан Купер, стал священником.
Тот самый Джонатан, который покупал для меня сигареты, когда я был еще мальчишкой. Тот самый Джонатан, который увел у меня девушку. Наконец, тот самый Джонатан, который однажды буквально отдернул меня от края крыши, заставив снова любить жизнь. Невероятно.
- Давно? – меня не хватило на более связный вопрос, но Джонатан, кажется, и так меня понял.
- Полгода назад. Я провожу службы в церкви Святого Петра, это в центре города, - пояснил он.
Я кивнул, принимая ответ, и мельком взглянул на часы. Мне безумно хотелось поболтать с Джонатаном, черт знает когда мы еще увидимся. А отец, наверное, не сильно обидится, если я опоздаю на пару часиков.
- Ты свободен на ближайшее время? – спросил я Джонатана, усиленно выруливая на крайнюю полосу.
- Конечно. Мне тоже хочется с тобой поговорить, - улыбнулся Джонатан, и я вновь с радостью испытал то почти пьянящее чувство единения с близким человеком, который может понять с полуслова. К сожалению, таких людей в моей жизни было совсем немного: отец, Джонатан и Аннет, причем в неискренности последней я уже успел убедиться. А больнее всего то, что Билл – человек, которого я хотел бы видеть в этом списке – тоже обманывал меня, и…
Я похолодел, вспомнив о Билле. И Августе. И обо всем, что натворил за последний месяц. Джонатан же сейчас священник! Неизвестно, как он отнесется к моим «приключениям».
Пять минут мы провели в неловком молчании. Я терзался муками совести, думая о своей аморальности. А Джонатан просто молчал, и по его застывшему лицу я не мог прочитать совершенно ничего. Лишь когда я, наконец, сумел свернуть в какой-то переулок, Джонатан нарушил молчание.
- А чем т ы сейчас занимаешься?
- Работаю на отца, - я небрежно прожал плечами и вылез из машины. Джонатан последовал за мной.
- И тебе нравится? – недоверчиво спросил Джонатан, пристально глядя на меня. Я залился краской, вспомнив, во что вылилась моя работа.
- Вполне, - я покраснел еще сильнее. Почему-то Джонатану я никогда не умел лгать.
- Чем же ты там занимаешься?
Мое смущение достигло пика. Мне казалось, от меня разве что пар не идет.
- Я работаю с одной группой, Tokio Hotel, - как можно небрежнее сказал я, ставя машину на сигнализацию. – Ты знаешь их?
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:35 PM | Сообщение # 36
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
К моему изумлению, лицо Джонатана дрогнуло.
- Слышал, - коротко ответил он, пристально глядя мне в глаза. – Трудно не знать их, если живешь здесь.
Я не нашелся, что ответить, и между нами снова зависла неловкая пауза.
Мы молча шли по весенней улице, и я поражался, как иногда Судьба распоряжается нашими жизнями. Например, мы с Джонатаном – наши пути настолько разошлись! Он посвятил себя Богу, а я подался в шоу-бизнес, царство грехов и пороков. И ведь пять лет назад мы даже помыслить о таком не могли.
- Я слышал, ты собрался жениться? – и снова паузу прервал Джонатан.
- Информация устарела, друг, - криво ухмыльнулся я. – Мы расстались.
- Жаль, что я не успел познакомиться с ней, - вздохнул Джонатан.
- Не много потерял, - прошептал я и напоролся на непонимающий взгляд друга.
- Почему вы расстались? – черт, именно этого вопроса я и боялся. Теперь главное не расколоться.
- Были причины, - я твердо встретил изучающий взгляд Джонатана и к своей радости выдержал его.
- Надеюсь, эти «причины» не связаны с твоей работой? – в голосе Джонатана зазвучал металл, и я невольно поежился.
- Нет, конечно же, нет… - перед взглядом, как назло, появилась старая афиша концерта, с которой ангельски улыбался Билл. И я некстати вспомнил нашу последнюю встречу, когда он, полураздетый и возбужденный, лежал на моей кровати. И мое почти непреодолимое желание поддаться, сделать, наконец, то, чего так упорно добивался Билл.
- Не слышу уверенности в твоем голосе, - вздохнул Джонатан. – Надеюсь, ты все-таки будешь благоразумным и постараешься не совершать ошибок, - он снова строго посмотрел на меня. – И, заметь, это я говорю тебе не как духовное лицо, а как твой друг.
Я небрежно кивнул, уже от всей души желая закончить этот разговор.
- Мы еще встретимся?
- Уже прощаешься? – хмыкнул Джонатан. – Конечно. Ты всегда можешь найти меня в церкви.
- А ты всегда можешь зайти ко мне. Вот адрес и телефон, - я протянул другу визитную карточку.
Джонатан рассмеялся.
- У меня, к сожалению, нет визитки… - я смутился. – Я к тебе зайду. До встречи.
И Джонатан, пожав мне на прощание руку, стремительно ушел. А у меня, кроме радости, остался странный и даже неприятный осадок от этой встречи. Кажется, я начал раскаиваться в содеянном.
В офис отца я добрался за полчаса – все быстрее, чем на машине. Быстро поднявшись наверх, я ненадолго задержался в приемной. Секретарша сказала, что отец куда-то вышел, а мне совсем не хотелось сидеть одному в неуютном кабинете. Тем более что мне, в общем-то, нравилось болтать с этой женщиной.
Мы уже успели обсудить погоду, когда в приемную зашел отец. Он сухо кивнул секретарше и жестом позвал меня в кабинет.
- Ты опоздал, - совершенно без эмоций, просто констатируя факт, произнес отец, усаживаясь за свой стол, заваленный бумагами. Я пристроился на кресле возле стола. Второе такое же кресло было почему-то сдвинуто к огромному окну. Странно, никогда не замечал у своего отца любовь к красивым видам.
- И ты даже не спросишь почему? – я не удержал грусть в голосе.
- Надеюсь, причина уважительная. Я не хочу разочаровываться в тебе.
Я проглотил обиду и сухо ответил:
- Более чем уважительная. Я встретил Джонатана.
Как я и ожидал, лицо отца изумленно вытянулось.
- Джонатана Купера?!
- Да. Он священник, представляешь?
Отец покачал головой.
- У всех свои причуды. Какой позор для его отца.
- А мне кажется, - запальчиво возразил я, оскорбленный пренебрежением отца, - что его поступок достоин уважения. И не тебе судить его. Он сделал то, что считал правильным, хотя никто даже не поддержал его в его стремлении. По-моему, это доказывает, что Джонатан – сильный человек.
- Уважение? – фыркнул отец. – Глупый мальчишка был слишком самонадеян и не послушал мнение людей, куда более опытных. Это не сила, а просто ослиное упрямство. Хотя ты прав, не мне судить его. В конце концов, иметь в друзьях священника не так уж и плохо.
Я не нашелся, что на это ответить. Почему-то я никогда не умел перечить отцу, он странным образом всегда оказывался прав.
- Ладно, оставим в покое Купера, у нас сейчас есть дела поважнее, - подобрался отец, выжидательно глядя на меня. – Что с Tokio Hotel? Надеюсь, после нашего последнего разговора ты не терял времени впустую и сделал хоть что-нибудь.
Непроизвольно сжав кулаки, я заставил себя улыбнуться.
- Разумеется, отец. Через три дня группа подпишет контракт. Завтра жди юристов с бумагами, - на последних словах моя вымученная улыбка сменилась искренней и торжествующей.
- Не думаю, что хочу знать, как ты это сделал, - хмыкнул отец, изучив мое лицо. – Могу лишь предположить, что ты проявил чудеса изобретательности.
- Так оно и есть, - моя улыбка стала еще более самодовольной. Все-таки, что ни говори, я постарался на славу.
- Ты молодец, Шон, - скупо похвалил меня отец, но даже от такого хилого комплимента я почувствовал гордость. Нечасто отец показывал свое одобрение, словно мои успехи – это что-то закономерное и ожидаемое, за что вовсе необязательно даже хвалить. А ведь так часто мне требовалось признание отца… Чтобы он просто положил мне на плечо свою руку и сказал: «Я горжусь тобой, сын». Я из кожи вон лез, лишь бы добиться хотя бы одобрительного взгляда. А он просто пожимал плечами, как бы говоря: «Это же мой сын, чего еще можно было ожидать?». При этом в редких случаях моих провалов, отец заставлял меня чувствовать себя полным неудачником. Нет, он не ругал меня и даже никак не выказывал своего неодобрения. Но одного его разочарованного взгляда мне обычно хватало сполна.
Когда они с матерью еще жили вместе, было более-менее терпимо. Но когда мама ушла к деловому партнеру отца, они поставили меня перед выбором: с кем мне жить. И я выбрал отца, так как изо всех сил хотел доказать ему, что достоин быть его сыном. Но вышло так, что отец все больше замыкался в себе и постепенно терял ко мне всякий интерес. Меня тогда только Джонатан и спасал, который тоже переживал развод родителей и пытался притерпеться к мачехе – моей маме.
С Джонатаном мы были знакомы всю мою жизнь, ведь до всей этой истории с разводом наши отцы дружили. Он мне был как брат – старший брат. И хотя разница в возрасте – четыре года – у нас была слишком ощутимой для дружбы, мы были неразлучны. У меня не было никого ближе Джонатана.
А потом он спас мне жизнь и исчез на пять лет.
Наверное, я должен сейчас злиться на него. Раньше точно злился, потом пришлось смириться. И сегодня я просто был безумно рад его видеть. Надеюсь, он больше не попытается исчезнуть, хотя я не знаю, как мы теперь сможем дружить с ним по-прежнему. Он – священник, а мне уж точно предстоит гореть в аду.
- О чем ты думаешь, Шон? – недовольно буркнул отец. – Ты в последнее время странно задумчив.
- Но сегодня у меня есть причина, как считаешь? А думаю я о Джонатане. Отец, почему мама ничего о нем за эти пять лен не рассказывала? Она же должна была знать…
- Понятия не имею, - резко оборвал меня отец. – Не лучше ли задать этот вопрос ей?
Меня задела интонация, с которой отец отозвался о маме, и я вспылил.
- Зачем ты так? Что она тебе сделала плохого, что ты так ее ненавидишь?
- Она предала меня! – повысил голос отец. – И тебя тоже!
- Она просто полюбила другого! – я вскочил на ноги. – Ты не вправе осуждать ее за это!
Отец нахмурился и тяжело на меня посмотрел.
- Запомни раз и навсегда, сын. Любовь, о которой ты твердишь – это бредни подростков. А твоя мать была взрослой женщиной, и у нее были обязанности перед своей семьей. Она же наплевала на них, эгоистично поддавшись мимолетному порыву. Лучше бы она умерла…
Я прикрыл глаза, сдерживая почти неконтролируемую ярость, и заставил свой голос звучать спокойно.
- Замолчи, отец, прошу тебя…
К моему изумлению, он послушался.
- Ты можешь ненавидеть ее, - продолжил я так же спокойно, - но не требуй от меня того же. Она моя мать и всегда будет ею, что бы ни случилось.
С этими словами я отошел к окну, бездумно разглядывая великолепную панораму города. День уже неуклонно близился к концу, и свет солнца постепенно обретал теплый розоватый оттенок. Легкий ветерок ласково потрепал молодую листву, взъерошил золотистые кудри какой-то юной красотки и, прихватив с собой черно-белую листовку, унесся прочь.
Люди внизу, казавшиеся отсюда совсем крошечными, спешили по своим делам. Молодая мама вела за ручку своего ребенка, официального вида мужчина на ходу говорил по мобильнику, какая-то парочка увлеченно целовалась рядом с такси, в котором мучался уставший водитель. Сверху все это было видно, как на ладони, и казалось, что я не просто сторонний наблюдатель. Невольно появлялось какое-то чувство причастности к каждому событию, происходящему там, внизу. Словно я знал каждого водителя из стройных рядов автомобилей, словно чувствовал за каждого прохожего…
- Отец, почему это кресло стоит здесь? – неожиданно для самого себя спросил я, усаживаясь на мягкое сиденье.
- Один мой постоянный посетитель любит время от времени наслаждаться видами, - криво усмехнулся отец.
Я улыбнулся своим мыслям. Так и знал, что отец равнодушен к такой красоте.
- Почему ты спросил?
- Мне кажется, человек, сидевший здесь, - я похлопал ладонью по подлокотнику, - настоящий поэт. В глубине души.
Отец рассмеялся.
- Ты думаешь?
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:36 PM | Сообщение # 37
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Ага, - кивнул я. – Был бы я поэтом, мне бы здесь точно нравилось.
- Хорошо, что ты не поэт, - недовольно буркнул отец, мгновенно разрушив установившееся было взаимопонимание. – Кстати о поэтах. Ты мне, наконец, расскажешь, что связывает тебя с Биллом Каулитцем?
Я напрягся, совершенно не ожидав подобного вопроса. Неужели мое отношение к Биллу столь очевидно?
- Ничего особенного, просто приятельское общение, - как можно более равнодушно пожал я плечами.
- Будь осторожнее, Шон, - явно через силу сказал отец, пристально наблюдая за мной. – Этот мальчишка неуправляем, а его красота сбивает с толку. Он умеет добиваться своего любыми возможными и невозможными способами.
- Зачем ты мне все это говоришь? – я нахмурился. Отец вот уже который раз на что-то мне усиленно намекал. Но сейчас-то я знал, о чем именно он пытался сказать, и это меня пугало.
- Просто запомни мои слова, - отец устало потер виски. – А теперь извини, мне нужно заняться делами.
Я кивнул и немедленно поднялся, понимая, что аудиенция окончена.
Закрывая дверь в кабинет, я услышал тихий шепот отца:
- Прости меня, сын…
Но, может быть, мне просто показалось.
Когда я добрался до квартиры, уже стемнело, и улица осветилась множеством разноцветных огней. От них неприятно рябило в глазах, и мне приходилось постоянно щуриться, медленно шагая по вечернему городу. Я проходил мимо ставших уже такими знакомыми мести, а в голове снова и снова возникали навязчивые, приторно-сладкие воспоминания из недавнего прошлого.
Вот в этом кинотеатре мы сидели с Биллом и упоенно целовались на последнем ряду, ловя на себе недовольные взгляды еще одной – нормальной – парочки. Потом Билл кормил меня попкорном, прихватывая его нежными губами прямо из стаканчика. И мы снова целовались…
Чуть дальше кинотеатра, в парке, стояла скамейка, на которой Билл уснул, склонив лохматую голову на мое плечо и прижавшись ко мне своим худеньким телом. А я грел своими ладонями его тонкие холодные пальцы и чувствовал себя невозможно счастливым, с нежностью глядя на его изящный профиль.
А вот и кафе Ганса, где произошла наша первая с Биллом ссора. Мне тогда было не до этого, но он был совершенно очаровательным, запальчиво выкрикивая обвинения, вызванные ревностью. Он ревновал, это точно. Значит ли это, что он что-то испытывал ко мне? Не знаю… А ведь в тот же вечер я расстался с Аннет.
Черт, это было так недавно – и в то же время так давно, словно в другой жизни. Я бы хотел повернуть время вспять и вновь пережить все это. Но теперь мне лишь оставалось довольствоваться мыслями, что это б ы л о.
У двери подъезда, замерзшая и недовольная, стояла Аннет, зябко кутаясь в тонкое пальто.
- Где ты шляешься, Уилкс? – злобно прошипела она, заходя вместе со мной в теплое ярко освещенное фойе.
- Прости, я не знал, что ты ждешь меня под дверью моего дома, - съязвил я, кивая консьержу. – Я все-таки не провидец.
- Это уж точно, - фыркнула Аннет. – Ты слепой идиот.
Я молча проглотил оскорбление, которое, к тому же, было вполне справедливым. Мы поднялись до моего этажа и зашли в квартиру.
- Что тебе нужно? – я решил тоже не церемониться и сразу, без глупой болтовни не о чем, задал вопрос по существу.
- Повидаться захотелось, веришь? – закатила глаза Аннет. – Даже не спросишь, как у меня дела?
- Что. Тебе. Нужно? – раздельно произнес я, проходя в комнату.
- А ты хам, - весело хмыкнула Аннет, проследовав за мной. – То, зачем я пришла, нужно скорее тебе.
Я просто посмотрел на нее, уже устав от бессмысленной пикировки.
- Узнала кое-что новенькое о твоем разлюбимом Билле.
- Откуда?
- Да его братец, похоже, еще больший лох, чем ты. Он мне все выложил на блюдечке с голубой каемочкой и проплакался в жилетку. Эмоциональный очень, знаешь ли. И братца своего очень любит.
Услышав в последнем предложении явный намек, я непонимающе уставился на Аннет.
- Что ты хочешь этим сказать?
- А ты не знал? – притворно изумилась Аннет. – Ой, не уверена, что стоит…
- Черт бы тебя побрал, сука! – сорвался я. – Выкладывай!
- Хам. Точно, - покачала она головой, но, напоровшись на мой взгляд, спешно сказала. – Я действительно думала, ты знаешь. Ну, или хотя бы подозреваешь.
У меня в животе неприятно заныло, я уже почти начал раскаиваться, что задал этот вопрос.
- Ну, в общем, у них очень нежные отношения. Слишком нежные, - Аннет все-таки не удержалась и сделала паузу. – Они любовники. Вернее, если быть более точной, Том – просто один из тех, кому Билл позволяет регулярно трахать себя.
В моих глазах потемнело, к горлу подобрался тошнотворный ком, не дающий дышать.
- Но Тому этого всего мало, - беспечно продолжала Аннет. – Этот извращенец влюблен в Билла…
Голос Аннет доносился словно издалека, пол подо мной раскачивался так, что я еле мог держаться на ногах. Но я, почувствовав, что меня вот-вот стошнит, бросился в ванную и склонился над раковиной. Горло обожгло едкой рвотой, но я, наконец, смог отдышаться. Умыв лицо приятно ледяной водой и прополоскав рот, я вернулся в комнату.
- Тебя это так задело? – участливо осведомилась Аннет.
- Давай обойдемся без разговоров на эту тему, - отрезал я, все еще пребывая в состоянии легкого шока. – Что ты там начинала рассказывать?
- Так вот, - со вкусом начала Аннет, - этот олух Том растрепал мне, что однажды они в очередной раз поспорили. Жертвой стала девушка, Линда Говард.
- Постой, - в моей голове возникло смутное воспоминание. – Это та девушка, которая проиграла в конкурсе молодых талантов и покончила с собой?
- Ага, - кивнула Аннет. – Она очень любила петь, все говорили, что она безумно талантлива. А еще она была очень целеустремленной и отшила Тома, когда тот попытался ее закадрить. Причем, сделала она это очень грубо и при прессе. Билл решил отомстить за брата и посредством своих выдающихся постельных талантов убедил членов жюри срезать Линду в финале, несмотря на то, что она была явным фаворитом. Девица расстроилась и перерезала себе вены, оставив предсмертную записку с одой Тому.
- Она в него все-таки влюбилась? – тихо прошептал я, тронутый рассказом.
- Да, но пение было для нее важнее, - пожала плечами Аннет.
- Спасибо за информацию, а теперь…
- Ладно-ладно, все поняла и сваливаю, - Аннет поднялась и подошла к двери. Уже выходя из квартиры, она обернулась и быстро сказала: - А еще знаешь, я беременна, и это уже сто процентов точно. Спокойной ночи, женишок.
И она захлопнула дверь, оставив меня хватать воздух ртом.
Ночь преподнесла мне сюрприз в виде бессонницы. Я метался по квартире, нервно щелкал по кнопкам пульта, ворочался на влажных от пота простынях… И все время мою голову раздирали десятки вопросов, накопившиеся за этот слишком уж длинный и насыщенный день.
- Попробуйте разобраться в себе, - добреньким голосом какого-то психоаналитика проговорил телевизор, и я решил последовать совету, раз уж я все равно не могу уснуть.
Больше всего мне не давала покоя новость о беременности Аннет. Это означало… Я либо заставлю ее сделать аборт, либо стану отцом.
- Дети – наше будущее! – гордо возопила реклама, и я раздраженно переключил канал.
Беременность Аннет была настолько некстати, что просто обязана была оказаться полезной. Может, действительно стоит попытаться извлечь из ситуации выгоду? Вот только какую…
- Он женится на этой стерве только потому, что она беременна, - истерично рыдала героиня какой-то мыльной оперы.
А что? Это идея… Конечно, опасно иметь такую жену, как Аннет, но с ней можно договориться. Моя свадьба будет прикрытием для отношений с Биллом. Прямо-таки…
- Два удовольствия в одном! – убеждал телевизор. Чертова реклама.
Ну, брак с Аннет – удовольствие сомнительное, но ребенок… Господи, неужели я стану отцом? Это же просто… чудесно! Не знаю уж, насколько я готов к роли отца и такой ответственности, но… Это же будет м о й ребенок, мой малыш… А аборт – это вообще аморально. Решено, я женюсь на Аннет. Вот только как она отнесется к этой новости?
- Отправьте на короткий номер ваше имя и имя вашего партнера и узнайте, что вас ждет, - посоветовал телевизор.
Нет уж, обойдемся своими силами. К тому же, не думаю, что Аннет будет сильно против брака, которого усиленно добивалась последние четыре года.
Проблема номер два – Билл. В кои-то веки он у меня «номер два». Новость о его взаимоотношениях с Томом до сих пор не укладывается у меня в голове. Я просто не могу понять, почему?
- Баунти – райское наслаждение!
А найти себе более подходящих партнеров для «наслаждения» они не пробовали?
- Между близнецами существует особо сильная связь…
Или дело именно в том, что они близнецы? Скорее всего… Такая выходка вообще вполне в духе Билла, только как-то совсем уж… антиобщественно.
И вот теперь-то мне уж точно не хочется знать ничего больше о личной жизни Билла. Хотя, хуже этого все равно ничего не может быть. Надеюсь…
- Надежда умирает последней!
Я раздраженно переключил канал.
- Отче наш… - по телевизору затянул молитву какой-то псих в церкви, и мои мысли плавно перетекли на Джонатана.
Я был счастлив вновь встретиться с ним. Правда, радость от встречи немного омрачил разговор о Билле, из-за которого я так невежливо расстался с другом, что мне до сих пор за это стыдно. Я совершенно не хочу ограничивать наше с ним общение сегодняшним днем, но как быть, если с точки зрения Джонатана я грешник? Попробуй я рассказать ему о моих истинных отношениях с Биллом, не могу даже предсказать его реакцию…
- Мужеложство – мерзость перед лицом Господа нашего!
Знаю, знаю… Но я никого в жизни не хотел так сильно, как Билла. Я ведь готов на все, и это меня пугает.
Но первый шаг уже сделан, и отступать я не намерен. Стало быть, как только Билл и группа подпишут контракт, мы…
- Ааах… Да, еще! Трахни меня… - я спешно переключил канал ,пытаясь прогнать из головы образ извивающейся и стонущей на черных простынях девицы. Но образ не хотел уходить, постепенно превращаясь в так же стонущего и извивающегося Билла.
Кое-как справившись с собственным возбуждением, я все-таки, наконец, начал засыпать под размеренный говор невыключенного телевизора.
- Иногда по счетам отцов приходится платить детям. Но так часто дети и понятия не имеют о грехах своих родителей…
При последних словах в моей памяти что-то шевельнулось, какая-то давно меня мучающая догадка. Мелькнула и тут же исчезла, сменившись долгожданным сном.
С утра я вызвонил Билла. Не знаю, зачем я это сделал. Меньше всего мне хотелось видеть его, особенно после вчерашнего рассказа Аннет. Тем более, мне нечего было ему сказать. Просто так вышло, что я взял трубку, набрал его номер и после его невнятных оправданий почти приказал приехать ко мне.
Перед встречей я дергался, как никогда прежде. Как будто что-то оборвалось внутри меня; какая-то сила, которая раньше сдерживала мою страсть, вытекла из меня, и я словно сгорал изнутри. И как только раздался долгожданный звонок в дверь, я схватил Билла и, не удержавшись, поцеловал его.
К сожалению, это оказался единственный приятный момент нашей с ним встречи. Я был слишком зол, успев отметить искусанные и слишком яркие губы. Это все Том… И тогда, когда я впервые сорвался – это был не кто-то третий, это был Том. Они делали это перед моим свиданием с Биллом. Он соблазнял меня – и отдавался брату.
Из-за всех этих мыслей я был слишком груб, да и Билл не отличался любезностью. Я напугал его своей осведомленностью. Напугал до такой степени, что Билл вдруг снова превратился в того милого очаровательного мальчика, в которого я влюбился. И мне стало стыдно – лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы Билл заметил и вновь превратился в самоуверенную сволочь.
И этот странный звонок… Услышав проклятое имя «Джей», я вновь рассвирепел и нарочито грубо отозвался о нем. Реакция Билла разозлила меня еще сильнее, потому что означала…
Я почти вышвырнул Билла из квартиры, чувствуя, что еще немного, и я не выдержу.
Меня все еще трясло от злости и ревности, когда я увидел на полу мобильник Билла. Посомневавшись лишь мгновение, я поднял его и, найдя в списках абонента, с которым только что говорил Билл, нажал «вызов». Трубку взяли сразу.
- Надеюсь, вы не передумали, герр Каулитц? – раздраженно сказал незнакомый мне голос.
- Господин Льюис? – неуверенно спросил я, ошеломленный столько резким началом разговора.
- Да. А вы, простите, кто? – раздражение в голосе Льюиса сменилось настороженностью.
- Уилкс, Шон, - я запнулся, не зная, как бы себя представить, но быстро нашелся. – Я своего рода коллега Билла Каулитца.
- Я знаю, кто вы, - теперь в голосе моего собеседника явно сквозила насмешка. – Позвольте представиться, Эдвард Льюис, частный детектив.
Я должен был ожидать чего-то подобного, но все-таки это стало для меня неожиданностью.
- Частный детектив? – переспросил я.
- Да, и вы отвлекаете меня от работы, - Льюис явно собрался закончить наш довольно-таки бессмысленный разговор, но я спешно выпалил:
- А если я предложу вам работу?
Повисла пауза, во время которой я с замиранием сердца ждал ответа. Наконец-то я подобрался так близко к тайне Билла – этому чертовому Джею. И я совсем не хотел упускать этот шанс.
- Хорошо, - медленно, словно все еще раздумывая, проговорил Льюис. – Ждите меня через час.
В трубке раздались короткие гудки, а я, как идиот, стоял посреди квартиры, ошарашено сжимая телефон. Своей энергичностью и напористостью Льюис совершенно сбил меня с толку, и сейчас мне оставалось только ждать его и предполагать, откуда он за этот час достанет мой домашний адрес.
Час пролетел почти незаметно. Я как раз успел обдумать, чего именно хочу добиться от Льюиса. По-видимому, он представлял собой тот тип людей, которые, будучи весьма успешными в своем деле, были не слишком обременены моралью и считали деньги основным аргументом. И если тот же Билл никогда ни за какие баснословные суммы не сделал бы того, что ему не по душе, то Льюис явно был не столь щепетилен.
Все это означало, что за соответствующую сумму денег Льюис мне хоть черта лысого из-под земли достанет, не говоря уж о такой мелочи, как информация о Билле и Джее.
Но только ли о Джее я хочу узнать? Раз уж мне представился такой шанс… Деньги у меня есть, есть и человек, у которого я могу получить информацию. Вопрос лишь в том, хочу ли я знать? Как я уже успел убедиться, иногда незнание предпочтительнее.
И все-таки, несмотря на все благие позывы не лезть не в свое дело, я решил выжать из Льюиса все, что смогу.
- Доброе утро, - улыбнулся с порога Льюис, как только я распахнул дверь после серии настойчивых звонков.
- Доброе утро. Проходите, - я пропустил Льюиса в квартиру и зачем-то закрыл дверь на все замки, как это любят делать в плохих шпионских боевиках.
Льюис снял шляпу и дорогое пальто и прошел в комнату, позволив мне разглядеть его получше.
Эдвард Льюис был довольно молодцеват на вид, но пробивающаяся в русых волосах седина и небольшие залысина на лбу выдавали его возраст – уже за сорок, но еще не пятьдесят. Дорогой костюм, бриллиантовая булавка в идеально подобранном галстуке, сияющие ботинки, ухоженные руки – все это располагало бы меня к Льюису, если бы не выражение его холеного лица, которое можно было расшифровать только как «я знаю о вас даже больше, чем вы знаете о себе». Он видел меня насквозь, и это меня нервировало.
- Давайте сразу перейдем к делу, - не дав мне вставить ни слова, начал Льюис. – Какого рода работу вы хотели мне поручить?
Я прокашлялся, испытывая несвойственную мне в подобных ситуациях неуверенность. У меня не проходило ощущение, что я ступаю на хрупкий весенний лед, готовый вот-вот треснуть под моими ногами. И вместо того, чтобы благоразумно повернуть назад, я делаю шаг за шагом, приближая неминуемую беду.
- Для начала я хотел бы сразу кое-что обговорить. Денег у меня много, но и от вас мне нужно не мало.
- Нет ничего невозможного для меня, - самоуверенно заявил Льюис, буквально прожигая меня взглядом. – А вашего состояния, как мне известно, хватило бы, чтобы купить подробные досье на половину мира. Что вам нужно?
Осведомленность Льюиса о моем состоянии бесила – но и вселяла надежду. Поэтому я, решившись, уверенно и четко, без лишних предисловий и пространных рассуждений сказал:
- Какую работу вы выполняли для Каулитца? И какое отношение к этому имеет некий Джей?
Льюис смерил меня взглядом, в котором на этот раз мелькнуло неподдельное любопытство.
- О, это долгая история. И весьма, весьма интересная, - он выдержал паузу, видимо, ожидая моей реплики, но я промолчал, и он продолжил.
- Билл обратился ко мне пару лет назад. Его привел ко мне мой бывший клиент, имя которого, по понятным вас причинам, я называть не намерен. Скажу лишь, что с Каулитцем их связывали весьма… своеобразные отношения.
- Проще говоря, они спали вместе? – не выдержал я. Господи, как же мне надоели все эти намеки!
Льюис отвратительно усмехнулся.
- Не знаю, спали ли они, но секс, по словам моего клиента, был просто потрясающим.
Я сжал зубы, стараясь удержать рвущийся с языка вопрос.
- Сразу спешу заверить, мне не довелось счастья трахать Каулитца, - понимающе улыбнулся Льюис. – Вы ведь хотите это знать?
Я мотнул головой, требуя продолжить рассказ.
- Таким образом, я познакомился с восходящей звездой Германии. Знаете, я ожидал чего угодно, но то, что нужно было Каулитцу, заставило меня удивиться, - Льюис вздохнул, и на его лице наконец-то отразилась хоть какая-то человеческая эмоция. Это было сочувствие. – Мальчик был в отчаянии, он, казалось, просто сходил с ума. И, почти рыдая у меня на плече, он рассказал мне следующее. Будучи еще совсем ребенком, он познакомился с молодым парнем, назвавшимся ему Джем. Они очень подружились, и постепенно Билл влюбился в него, тогда-то и осознав свою гомосексуальность. Между ними, разумеется, ничего не было, но однажды Билл решился и поцеловал Джея, тот ответил и, по убеждению Билла, весьма охотно. Но буквально на следующий же день Джей уехал, и вот тут-то Билла поджидал неприятный сюрприз: когда он пришел в ту квартиру, где жил Джей, соседи сказали мальчику, что там никто не проживает уже много лет. На все последующие расспросы о своем друге Билл получал однозначный ответ: такого человека не существует.
Затаив дыхание, я слушал рассказ Льюиса, и что-то очень похожее на раскаяние мерзко копошилось у меня в сердце.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:36 PM | Сообщение # 38
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Билл хотел найти доказательства, что его «первая любовь», как он называл Джея, существовал на самом деле, а вовсе не был выдумкой уставшей от одиночества души, - Льюис вздохнул, и я опять увидел это: он всем сердцем сочувствовал Биллу и очень хотел ему помочь.
- Я два года потратил на это дело, но так и не смог найти зацепки. Пару раз казалось, что все – вот оно, я нашел. Но всякий раз меня ждало разочарование. Знаете, я бы раньше отказался от этого дела, но Билл был слишком настойчив. Все мои доводы он встречал бурными истериками…
Я вспомнил Испанию и ту вспышку Билла, когда он был таким отчаявшимся, таким открытым и искренним. В тот день мы впервые поцеловались…
- Сегодня он сказал мне, что Джей нашел его, - Льюис выглядел почти встревоженным. – Однако я не склонен этому верить. На вашем месте я бы отвел мальчика к психиатру…
Тут я рассмеялся и минут пять хохотал до слез, игнорируя настороженный взгляд Льюиса. Господи, как же глупо! Маленький, наивный Билл со своей глупой верой в несуществующего Джея…
- Что вы находите смешным?
- Черт, Льюис… - я успокаивающе вдохнул и продолжил. – Он обознался. Просто… Я позвонил ему, и он почему-то решил, что это Джей, а я просто ответил «Да».
- По-моему, это печально, - покачал головой Льюис, снова надевая равнодушную маску.
- Это уже не ваше дело, - резко ответил я. Кажется, я сам схожу с ума, если начал ревновать Билла к Льюису.
- Вам нужно что-то еще? – сухо спросил Льюис, неприязненно глядя на меня.
- Да. Я нанимаю вас, чтобы установить круглосуточное наблюдение за Биллом. Мне нужно все: где он бывает, с кем встречается, чем занимается. Также желательны ежедневные отчеты.
Льюис кивнул.
- К завтрашнему вечеру юристы подготовят договор. К работе мои люди приступят сегодня же. Это все?
- Нет. Еще мне нужны подробные досье на Билла и всех остальных членов группы. И на Дэвида Йоста, их продюсера.
- Будут готовы завтра вместе с договором.
- Хорошо, - я кивнул, пытаясь вспомнить что-то, не дающее мне покоя. Что-то очень важное, упущенное мной.
- Вы закончили? – нетерпеливо спросил Льюис.
- Нет… - медленно произнес я, постепенно вспоминая. Как же я мог забыть?! – Что вы можете рассказать мне о человеке по имени Вергот?
К роскошному зданию, гордо именуемому «Пылающей Розой» я прибыл, информационно вооружившись до зубов. Велев таксисту дождаться меня, я подошел к дверям, где под огромным сияющим названием ютилась скромная табличка: «Агентство по подбору эскорта на все случаи жизни». Я скривился. Самое страшное – всем же понятно, чем «агентство» занимается на самом деле, но никому и дела до этого нет, пока все в порядке с бумагами и не иссякает щедрость Вергота, активно дающего взятки.
Уверенно распахнув дверь, я шагнул в это царство разврата и оказался в красивом фойе, обставленном псевдо-антикварной мебелью. Казалось, по мановению руки какого-то волшебника я перенесся в блистательный восемнадцатый век. В реальность возвращал только весьма современный вид девушки-администратора и компьютер, подмигивающий огромным жидкокристаллическим монитором.
- Девушка, - фамильярно обратился я к красотке, небрежно облокотившись на стойку из черного дерева с позолотой, - у меня важное дело к господину Генри Штольцу.
- Четвертый этаж, первая дверь налево, - не отрывая взгляд от монитора, ответила администратор. Я довольно улыбнулся – Льюис не солгал, настоящее имя Вергота и правда действовало как пароль.
Быстро поднявшись по лестнице на четвертый этаж, я остановился перед нужной мне дверью, собираясь с силами. Впервые в жизни я чувствовал себя ответственным за другого человека, я просто не мог допустить ошибку.
Вдохнув в легкие побольше воздуха, я без стука отворил дверь.
- Добрый вечер, - слова застряли в горле, и я замер на пороге, не в силах даже пошевелиться, шокированный увиденным.
Грузный мужчина лет пятидесяти сидел за столом, откинувшись на спинку стула. Он был рыжим, но из-за седины, прилично подпортившей его шевелюру, волосы казались проржавевшей проволокой. Ржавчиной казались и многочисленные веснушки, покрывающие мучнисто-белые руки и раскрасневшееся лицо, на котором белыми полосками выделялись широкие брови.
Генри Штольц был отвратителен, но шокировал меня не его внешний вид, а лохматая черноволосая макушка, ритмично двигающаяся между расставленными ногами Вергота. После моего приветствия макушка дернулась, и я увидел испуганное личико Августа.
- Не отвлекайся, малыш, - Вергот вцепился пальцами в волосы мальчика и ткнул того лицом в свой пах.
- Герр Штольц, мне будет удобнее разговаривать без свидетелей, - я нагло прошел в кабинет и уселся на безвкусный кожаный диван. Мне было тяжело придерживаться выбранной модели поведения, но меня поддерживало то, что на этот раз я боролся не за себя.
- Поди вон, - Вергот оттолкнул Августа и застегнул брюки. Мальчик тут же вскочил на ноги и пулей вылетел из кабинета, бросив на меня взгляд, полный благодарности. Я проигнорировал его, пристально глядя в безмятежные глаза Штольца, неожиданно яркие, холодно-голубые.
- Что вам нужно, молодой человек? – елейным голосом сказал Вергот, растягивая толстые красные губы в омерзительной улыбке.
- Мне нужна самая малость, - я улыбнулся в ответ, старательно подавляя тошноту. – А именно ваш сын Август.
Улыбка Штольца стала еще шире, но в его глазах промелькнул страх. Правильно боишься меня, подумал я. Как успел объяснить мне Льюис, об Августе знали совсем немногие – и это было почти стопроцентной гарантией того, что знающий человек имеет представление еще об очень и очень многих делишках Вергота.
- Мальчишка мне не сын, - пожал он плечами. – Пока не доказано обратное.
- О, герр Штольц, вы и сами знаете, что никто и никогда этого не докажет. Но вам-то все прекрасно известно. И мне.
- Молодой человек, ближе к делу, - раздраженно буркнул Вергот. – Вам нужен Август? Отлично. Полагаю, расценки вам известны?
Я выдержал паузу, нервируя Штольца ехидной улыбочкой.
- Вы, верно, меня не так поняли. Мне нужен не секс с Августом. Мне нужен он сам. Я покупаю его у вас.
Взгляд Вергота стал злым, и даже его улыбка превратилась в оскал.
- Вы не в своем уме. Я вызову охрану, - он вцепился пальцами в трубку телефона. Я тут же вскочил на ноги и в мгновение ока очутился возле стола, не позволив Верготу снять трубку.
- Неправильный ответ, герр Штольц. Подумайте лучше. Я заплачу большие деньги, хотя мог бы не делать этого. Как вы должны были заметить, я неплохо осведомлен. И, уверяю вас, этого вполне достаточно, чтобы доставить вам массу неприятностей.
Вергот ненавидяще посмотрел мне в глаза и убрал руки от телефона.
- Сколько? – почти прохрипел он, утирая мятым платком блестящий от пота лоб.
- Сто тысяч евро вас устроит? – я подписал чек и бросил на стол.
- Вполне, - явно с трудом булькнул он. – Что требуется от меня?
- Поставить подпись вот здесь, - я положил перед ним бумаги о передаче опекунства. Вергот опять ожег меня ненавидящим взглядом и поставил свою витиеватую подпись. Я ослепительно улыбнулся ему и, не забыв прихватить бумаги, вышел из опротивевшего кабинета.
На полу рядом с дверью потерянно сидел Август, уронив лохматую голову на худенькие коленки.
- Поехали, - я остановился перед Августом и протянул ему руку. Он поднял голову и, с надеждой глядя мне в глаза, уцепился тонкими пальцами за мою руку.
- Тебе больше не придется продавать себя. Забудь прошлое, как будто его не было. Ты начинаешь новую жизнь, - сказал я Августу, когда мы уселись в такси. Все это время мальчик смотрел на меня таким сияющим и доверчивым взглядом, что мне стало неловко.
- Спасибо, - прошептал он, непроизвольно сжимая мою руку, которую он так и не выпустил из своих теплых ладошек.
- Теперь я твой опекун, - зачем-то сказал я, свободной рукой гладя Августа по голове. – И мы будем жить долго и счастливо.
Август радостно засмеялся, прижимаясь ко мне.
- Я знал, что ты спасешь меня, - доверительно шепнул он, отсмеявшись. Я улыбнулся ему и снова погладил по голове, чувствуя тревожное покалывание в груди.
Слова Августа звучали, как признание в любви.
- У меня, к сожалению, мало места, - я пропустил жмущегося ко мне Августа в квартиру и закрыл дверь. – Но сегодня я посплю на диване, а завтра что-нибудь придумаем, идет?
- Зачем? – тихо и несчастно спросил Август.
- Что зачем?
- Зачем на диване? Разве нельзя…
Я тоскливо вздохнул. Этого-то я и боялся.
- Послушай, Август, - я развернул его к себе за худенькие плечи. – Я твой опекун, и ты должен относиться ко мне как к старшему брату.
- Но я… - попытался возразить он, и я понял, что придется применить последнее средство.
- Я люблю Билла, Август, - заглянув в глаза мальчика, я вздрогнул, увидев море боли, и на мгновение мне стало стыдно. Но я знал, что поступаю правильно, отказывая ему.
- Ну и что? – к моему удивлению Август не расплакался и гордо вздернул голову, твердо встречая мой взгляд. Я растерялся.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:36 PM | Сообщение # 39
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Я не ребенок, Шон. Мне шестнадцать лет. Твоему Биллу поди было намного меньше, когда он начал спать с мужиками.
- Но ты… - я попытался возразить, но Август меня прервал.
- Ты сам сказал, что я начинаю новую жизнь, что моего прошлого не существовало, - с этими словами он вплотную подошел ко мне и осторожно коснулся влажными губами моей горящей от стыда щеки.
Я слишком хотел его, хотел снова испытать то невероятное наслаждение, которое он подарил мне в прошлый раз.
«Прости меня, Август», - отчаянно подумал я, сжимая в объятиях дрожащего мальчика.
И упоенно лаская податливое тело, я до крови закусывал губы, сдерживая рвущееся со стоном имя Билла…
Проснулся я от настойчивого звонка в дверь. Быстро натянув на расслабленное с утра тело брюки и рубашку, я ласково чмокнул в губы спящего Августа и, прикрыв дверь в комнату, впустил раннего гостя.
- Ты соображаешь, что творишь, сукин сын? – с порога накинулся на меня гость, оказавшийся Дэвидом Йостом. Взглянув на него, мне показалось, что я смотрюсь в зеркало. И я испытал сильнейший приступ ревности, вспомнив, ч т о я сказал вчера Биллу насчет контракта.
- В чем проблема, Йост? – процедил я, сложив руки на груди.
- Ты понимаешь, в какие игры пытаешься играть, мальчик? – мне еле удавалось стоять прямо под тяжестью взгляда Йоста. – Думаешь, тебе все это сойдет с рук?
- Не понимаю, о чем вы, - я старался выглядеть равнодушным, хотя все внутри кипело от возмущения. Неужели Билл все рассказал этому козлу? Неужели он переспал с ним?
- Не понимаешь? – прошипел Йост. – Запомни, даже если группа подпишет контракт, ты не получишь Билла. Тебе не удастся шантажом привязать его к себе.
- Вы что, ревнуете? – притворно изумился я. Йост тут же немного попритух, но взгляд его по-прежнему оставался злым.
- Билл вырос на моих глазах, - взяв себя в руки, сказал Йост, и от каждого его слова веяло арктическим холодом. – Я был с ним всегда, поддерживал при всех его взлетах и падениях, - зачем он все это мне говорит? – И ты глубоко заблуждаешься, если всерьез полагаешь, что я останусь в стороне и позволю тебе сломать его. Заруби себе на носу, ты нажил себе много проблем. За то, что ты сделал с Биллом, я с тебя шкуру спущу.
- Попробуйте хоть прямо сейчас, - храбро хмыкнул я, обдумывая слова Йоста. Видимо, вчера случилось что-то из ряда вон выходящее. И, похоже, я, сам того не ожидая, задел Билла намного сильнее, чем планировал. Йост же просто вне себя! И это при том, что ночка у него явно выдалась не менее бурной, чем у меня.
Черт, что же у них произошло? Я никогда не прощу себе, если я самолично подложил Билла под этого гада.
- Ты думаешь, я шучу? – Йост прищурился, и через мгновение я оказался прижатым к стене. Локоть Йоста угрожающе надавил на мое горло, и я мог лишь хрипеть, пытаясь оттолкнуть его.
Наверное, впервые за долгое время мне стало по-настоящему с т р а ш н о. Йост выглядел как человек, готовый к убийству.
- Шон, что случилось? – дверь комнаты приоткрылась, и из-за нее высунулся сонный замотанный в простыню Август.
Хватка на моей шее ослабла, и я, наконец-то, смог вдохнуть. Переведя взгляд на Йоста, я поразился. Беззвучно двигая губами, он смотрел на Августа, словно тот был призраком. Август же выглядел еще более напуганным, он почти вжался в стену, не отрывая от Йоста взгляда огромных глаз, полных ужаса и смятения.
Воспользовавшись всеобщим оцепенением, я вытолкал Йоста за дверь и подошел к Августу, крепко прижав его к себе. Мальчик хрипло всхлипнул и разрыдался в мое плечо.
Он плакал долго, цепляясь за меня тонкими руками, а я думал, что мог бы полюбить Августа. Несмотря на свое прошлое он был милым и очень чистым душой. Он с такой легкостью влюбился в меня – ведь я для него герой, спаситель.
Но все мои мысли были заняты только Биллом, который добровольно отдавался брату, Грегу, Йосту и еще черт знает кому, как будто его тело было достоянием всего мира. Но и его душой я не мог владеть единолично – она была отдана этому гребаному Джею.
Глупое, глупое сердце. Мне не нужен был Август, который мог стать лишь жалкой заменой. Мне нужен был недосягаемый Билл.
Август постепенно затих в моих руках, но продолжал обнимать меня.
- Я люблю тебя, - еле слышно прошептал он, а я сделал вид, что ничего не слышал. Потому что я никогда и ни при каких обстоятельствах не смогу ответить ему тем же.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:37 PM | Сообщение # 40
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
Глава 23
- Кофе будешь? – буднично спросила Аннет, разорвав наши объятия. Я слабо улыбнулся и согласно кивнул, после чего Аннет тут же бросилась на кухню.
Поднявшись на ноги, я потянулся, разминая уставшую спину, и неожиданно наткнулся взглядом на фотографию, которую я не заметил прежде. Это было странно, так как рамка разительно отличалась от всех прочих вещей в комнате: она была довольно новой и явно очень дорогой, но почему-то не стояла на самом видном месте, а скромно ютилась за огромной стопкой потрепанных книг, от которой старенький письменный стол, казалось, готов был проломиться.
Я подошел к столу и осторожно вытянул рамку, со странным напряжением разглядывая фотографию. Снимок был сделан очень профессионально, и запечатленные на фото Шон и Аннет совсем не казались застывшими куклами. Даже наоборот, казалось, что вот-вот, и улыбка Аннет станет еще шире, девушка повернется к Шону и возьмет его за руку, переплетая пальцы. Фотографу удалось показать Аннет именно такой, какая она есть: очень доброй, потрясающе красивой и обладающей невероятной внутренней силой, которую порой так сложно было разглядеть за хрупкой кукольной внешностью.
Почему-то на этой фотографии Аннет до боли напоминала мне брата – такого, каким он был лет пять назад, еще до всего этого. Глупо, ведь между ними нет совершенно никакого сходства! Но все же… как-то так получалось, что они были слишком похожи.
- Как думаешь, если я пролью на тебя кофе, ты перестанешь трогать мои вещи? – неожиданно появившаяся Аннет сказала это абсолютно серьезным голосом, но я сразу понял, что она шутит.
- Я думаю, что не подойду к тебе и на десять метров, - в тон ей ответил я, - потому что, надеюсь, кофе очень горячий.
Аннет усмехнулась и протянула мне чашку. Кофе оказался просто обжигающим.
- Это мы с Шоном ездили в Париж, - тихо произнесла Аннет, взяв из моих рук фотографию. – Давно уже, года три назад.
Я удивился.
- А выглядите как жених с невестой.
Аннет грустно улыбнулась и нежно провела пальцами по фотографии.
- Куда уж там… Шон очень долго не мог мне признаться, и до не очень давнего времени между нами была «просто дружба».
Мне снова стало стыдно. Черт, неужели чувство вины теперь будет преследовать меня все мою жизнь? Не хотелось бы…
И еще, глядя на Аннет, погрузившуюся в свои воспоминания, я испытывал необычный набор чувств. Я, как ни странно, немного ревновал Аннет к Шону, снова и снова винил себя в их расставании, а еще, вдобавок ко всему, я испытывал глубокую грусть от того, что у нас с Биллом никогда не будет таких отношений, ведь мы знамениты и постоянно находимся на виду. А еще мы оба парни, что, в общем-то, неудивительно, так как вдобавок ко всему мы еще и близнецы. Общество, против которого так старательно выступает мой брат, такого не прощает. И нам либо придется всю жизнь жить в страхе разоблачения, либо… Лучше уж умереть…
Черт, как же все они не понимают?! Мы с Биллом ведь когда-то были одним человеком, точнее, должны были стать! Мы две половинки одного целого – разве не это та гребаная Настоящая Любовь, которой грезят поэты? Разве это грязно, пошло или отвратительно – просто быть друг с другом, потому что иначе мы не умеем? Разве это более мерзко, чем постельные похождения Билла?
Не важно, все это совсем не важно, потому что тех, кто не примет, не поймет – большинство. Для них мы – уроды.
Впрочем, вместе мы бы могли рискнуть. Вместе – ведь нам, в сущности, плевать на весь мир. Вся проблема лишь в том, что Биллу наша любовь не нужна. Кажется, он просто разучился любить…
А если уж быть с собой до конца откровенным, я тоже, наверное, не хотел бы всю жизнь провести с братом. Нет, серьезно, раз уж мне вдруг приспичило снова поверить в любовь, меня не устроят подобные отношения, которые будут построены на шатком фундаменте в болоте наших страхов и тревог. Наверно, когда-нибудь, сильно не скоро, мне все же захочется иметь семью: красавицу-жену и сопливых детишек. И как бы я не хотел себе это представить, моей весьма буйной фантазии не хватало, чтобы увидеть Билла в роли жены.
Что же получается? Нет никакого смысла в том, что я пытаюсь разлучить Билла и Шона? Нет смысла в моих страданиях и переживаниях? В моей… любви?
С каждым днем я запутываюсь все сильнее и сильнее. И мое общение с Аннет вовсе не способствует выходу из этой идиотской ситуации. Потому что – надо бы признаться хотя бы самому себе – если бы я когда-нибудь и смог влюбиться в девушку, ею была бы Аннет. Мы общаемся всего два дня, а мне уже кажется, что я знаю ее целую вечность. Мне легко и спокойно с ней, почти как с Биллом. Но я чувствую, что еще немного, и пути назад уже не будет, Аннет прочно войдет в мою жизнь и в мое сердце. А самое смешное заключается в том, что она влюблена, нет, любит этого придурка Шона.
Я невесело усмехнулся. Кажется, моя жизнь превратилась в бездарный латиноамериканский сериал, в сопливую мелодраму с элементами тупого юмора. И доказательство этого: теперь, когда Шон превратился в бомбу замедленного действия, я, как полный кретин, рассуждаю о любви.
Аннет, казалось, полностью погрузилась в свои воспоминания, и я, поставив на стол недопитый кофе, ушел по-английски, не прощаясь. Наверное, она еще долго не заметит моего ухода, рассматривая фото своего горячо любимого Уилкса.
Почему-то на душе было очень паршиво.
В запотевших окнах такси мелькали бесконечные огни: фонари, светофоры, неоновые вывески, машины… Сияющее море огней – так кажется, если смотреть на город с большой высоты, например, с крыши какого-нибудь небоскреба. От холодного ветра глаза немного слезятся, и из-за этого огни расплываются, еще больше становясь похожими на сверкающую воду под ногами. И кажется, что стоит ступить в них, и они обволокут тебя призрачным теплом. Но это впечатление обманчиво, огни холодны и безжалостны, они лишь манят, и, сделав шаг к ним, ты замерзнешь навсегда.
Это все мне восторженно рассказывал Билл, когда писал «Spring Nicht», которая прямо сейчас играла в этом холодном такси. Молодой парень за рулем весело подпевал, похоже, даже не задумываясь над смыслом песни.
Мне было очень обидно – за брата. Зачем он расходует свой талант на таких, как этот парень? Билл вкладывает в песни всю свою душу, почти выкрикивает пронзительный строки, идущие прямо из его сердца. Он всегда такой до боли искренний, когда поет. И что же он получает в ответ? Дикие вопли трахнутых на всю голову фанаток и глумливые усмешки недоброжелателей. И все! А ведь, кажется, пение – единственное, что все еще сохраняет в Билле человечность…
Я помню, как мы снимали тот самый «Spring Nicht». Билл в тонюсенькой футболочке, весь продрогший, стоял на самом краю крыши, а я сжимал в озябших пальцах пластиковый стаканчик с кофе и чувствовал, что брату на самом деле больно и очень страшно. Он выглядел таким хрупким и потерянным, что даже нашему телохранителю, которого брат давно уже достал своими вечными капризами, явно хотелось снять Билла оттуда, обогреть и успокоить.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:37 PM | Сообщение # 41
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
А я стоял и очень переживал за Билла. Ведь я-то, наверное, один знал, что он просто панически боится высоты. Но даже я не знаю, сколько сил ему понадобилось, чтобы хотя бы минуту выстоять там.
Так зачем, зачем эта гребаная самоотверженность? Чего он так упорно пытается добиться? Я никогда не поверю, что это просто развлечение. Я чувствую, что пение для Билла – совсем не то, что игра на гитаре для меня. Ведь я играю лишь потому, что это выходит у меня лучше всего. Я безумно люблю играть, чувствую какую-то спокойную уверенность, держа в руках гитару, но все же я смог бы прожить без этого. У меня нет какой-то определенной цели, которой я хочу добиться. Я просто играю.
Билл другой, ему очень важно то, что он делает. Он занимается музыкой по какой-то очень веской для него причине. Я не знаю ее, Билл упорно отмалчивается в ответ на мои вопросы об этом, изо всех сил скрывая от меня правду. Поэтому я думаю, что причина действительно уважительная. Так или иначе, Билл всегда глубоко погружается в свое дело, и иногда мне начинает казаться, что пение для брата важнее, чем я. Глупость, конечно, но я действительно больше всего ревную Билла к музыке.
- Парень, ты выходить собираешься? – обернувшись ко мне, недовольно буркнул водитель. Я сунул ему какую-то банкноту, явно превышающую стоимость проезда, и неловко вывалился из такси, едва не запнувшись о собственные штаны. Я вдруг понял, что почему-то боюсь видеть брата, словно я неверный муж, отчаянно страшащийся грозной жены.
Но ведь я не раз и не два изменял Биллу, да и он никогда не отличался верностью! Просто… Сегодня я действительно изменил брату, и это очень страшно. Я впервые подумал о том, что мог бы оставить его. Ради девушки.
Если бы я узнал о подобном, то, наверное, никогда не простил бы.
Ключ никак не хотел попадать в замочную скважину, и я тщетно провозился пару минут, пока дверь не распахнулась без моего участия.
- Ты что пьян, Том? – грозно спросила мама, прожигая меня взглядом. Я жалко пожал плечами.
- Вовсе нет!
Мама смерила меня подозрительным взглядом и, кажется, даже принюхалась.
- Где ты ходишь так долго?
Тут я уже не выдержал и рассмеялся.
- Ма, ты в каком веке живешь? Да мы раньше трех почти никогда домой не возвращаемся, а сейчас всего одиннадцать! Могу поспорить, Билла сейчас все еще дома нет…
- Том Каулитц, ты намекаешь на то, что я слишком старая? – по-прежнему грозно спросила мама, но ее глаза смеялись.
- Я что, по-твоему, камикадзе? – хмыкнул я, снимая куртку.
Мама засмеялась.
- Куда уж тебе… Надо заметить, со спором ты пролетел – Билл дома, даже никуда не уходил. И он, как примерный сын, уже сладко спит.
Я скривился.
- Не обольщайся! Если он сегодня лег спать пораньше – значит завтра ночью его вообще не будет. Помяни мое слово…
- А я не буду, - как-то странно спокойно сказала мама. – Это ты сейчас дашь мне слово, что Билл завтра всю ночь будет дома.
- Я ему нянька, что ли? – возмутился я.
- Нет, ты его брат, - жестко ответила мама. – И притом брат старший, хотя десять минут могут кому-то и не показаться существенной разницей. Тебе стоит это помнить.
- Ты думаешь, я могу хотя бы на секунду забыть об этом? – взорвался я. Мама тяжело вздохнула, но, кажется, немного смягчилась.
- Просто присматривай за ним, хорошо? Вы сейчас кажетесь себе такими взрослыми и опытными, но, поверь, это впечатление обманчиво. Биллу уже восемнадцать, а он словно застрял в детстве и никак не может из него выбраться.
Я усмехнулся, вспомнив все «детские» выходки брата за последний месяц. Да никто в трезвом уме никогда не назовет Билла ребенком! Хотя… Все же, каким-то непостижимым образом, мама попала в самую точку. Потому что, несмотря ни на что, Билл был ребенком – распущенным, порочным, капризным, испорченным до глубины души ребенком.
- Я постараюсь, - устало кивнул я, надеясь на этом закончить неприятный разговор, но мама мне не позволила.
- Послушай, Том, это очень важно! – она положила ладонь мне на плечо, заглядывая в мои глаза. – У вас сейчас очень сложный период. И как бы мне не хотелось сказать, что все будет хорошо, я не могу. Потому что дальше вам будет еще труднее. Особенно Биллу, ему придется очень несладко. Ему нужна будет твоя поддержка!
Я пропустил мимо ушей половину сказанного, уловив лишь главное.
- Ты что-то знаешь, да? Из-за этого ты приехала?
Мама снова вздохнула.
- Да, но это не тот разговор, который можно вести на ночь глядя. Поговорим завтра.
Мне стало как-то жутковато. Мама явно очень хотела поговорить со мной о чем-то важном. И, судя по тому, как она снова и снова откладывала этот разговор, он будет крайне неприятным для нас обоих.
- Мам, я все сделаю для Билла, ты же знаешь, - я грустно улыбнулся так просто произнесенному признанию. Все сделаю: даже предам брата, если понадобится. Но этого, естественно, я не стал говорить вслух.
Мама не стала отвечать, просто благодарно улыбнулась и погладила меня по голове. А мне было стыдно; я очень боялся, что всплывет хотя бы часть правды про меня и Билла, ведь это так расстроит маму.
Почему я ни разу не задумывался об этом прежде?..
В комнате было темно, но я сразу разглядел Билла, уютно зарывшегося в одеяло. Его брови были страдальчески надломлены, словно он видел плохой сон, но я чувствовал, что Билл еще не спит. Сердце болезненно сжималось, когда я смотрел на своего близнеца: сильного и хрупкого, жестокого и нежного, бессердечного и такого чувствительного. Он мог быть таким разным – для всех. А для меня он был просто Биллом.
- Билл, ты спишь? – для проверки спросил я, спешно стягивая с себя одежду. Мне уже безумно хотелось опуститься на прохладные простыни, прижать к себе Билла и не отпускать из объятий всю ночь.
- Ага, - сонно буркнул Билл, отрывая лохматую голову от подушки.
Я ухмыльнулся, довольный, что брат не смог заснуть, дожидаясь меня. Это было приятно.
- Я сейчас, - быстро заскочив в ванную и наскоро умывшись, я вернулся в комнату. – Подвинься, развалился на всю кровать.
Билл послушно отполз в сторону, позволив мне лечь, а потом, к моей искренней радости, он прижался ко мне, уткнувшись носом мне в шею. В моей груди разлилось тепло, и я счастливо улыбнулся, едва не засмеявшись. Но, почувствовав на шее горячие губы Билла, я изумленно выдохнул. Это уже не просто привычное проявление братской любви, это…
Или я просто хочу так думать?
- Ты что? – я повернул его лицо к своему и заглянул в его глаза. Билл казался совершенно безмятежным, однако в его взгляде я прочел такой набор эмоций, что я невольно начал верить своей безумной, но такой приятной догадке. Я почти почувствовал все это: тревогу, смятение, волнение, ревность – и при этом странное спокойствие, умиротворенную расслабленность и ожидание счастья.
Как же Билл еще не сошел с ума от всех этих чувств? Как можно одновременно испытывать настолько противоречивые эмоции?
Но все-таки безмолвный ответ брата меня удовлетворил, и я, расслабившись, легонько поцеловал Билла, чувствуя лишь одно – безумную всепоглощающую нежность. В глазах противно защипало, и я отвернулся.
- А теперь спи.
Я не видел, но почувствовал довольную ухмылку брата, удобно устроившегося на моей груди. Вскоре он уже спал, а я рассеянно поглаживал его спину, почти не замечая своих действий, полностью погрузившись в свои мысли.
Думал я, конечно, о брате – ни о ком и ни о чем другом я просто не мог думать, когда он так крепко прижимался ко мне.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:40 PM | Сообщение # 42
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
На самом деле, все мои мысли о возможных серьезных отношениях с девушкой – полная ерунда. Я просто не могу представить рядом с собой никого, кроме Билла. Что кого-то другого, не брата, я буду обнимать, как сейчас, целовать с такой же нежностью и любить с такой же силой. И даже если я женюсь, между мной и женой будет стоять Билл, который всегда был и всегда будет для меня всем.
Черт, да даже если отбросить мои «небратские» чувства к Биллу, узы, связавшие нас еще до рождения, все равно слишком сильны. И я не знаю, какая женщина сможет смириться с тем, что ее муж не только любит кого-то сильнее, но и делит с этим «кем-то» все чувства.
Интересно, так у всех близнецов, или мы с Биллом одни такие ненормальные? Одна жизнь – на двоих, одна душа – тоже на двоих?
По-моему, Бог просто зажидил еще одну душу, и вот так мы оказались такими обделенными.
Да уж, потянуло меня на такие поэтичные размышления… Но что поделать, ведь я и правда могу думать только о брате.
Я мягко провел пальцами по нежной щеке Билла. Интересно, вот мы близнецы, но у меня уже вовсю лезет растительность на лице, и мне приходится регулярно бриться, а у Билла как ничего не росло так и не растет. Да и вообще, у нас очень много различий, и иногда в нас даже не хотят видеть близнецов. И это очень больно.
Раньше, смотря на Билла, я видел себя, словно я смотрелся в зеркало. А теперь это зеркало стало кривым, искажая такие знакомые черты. Вот к чему привело мое стремление стать непохожим на брата, быть не просто близнецом, а отдельным самостоятельным человеком. Мы оба стремились к этому, как будто так могли разорвать приятную, но такую болезненную для обоих нить, связывающую нас. Непохожими мы стали с легкостью, а вот связь между нами от этого стала лишь крепче – и больнее.
Неужели любовь – это всегда боль? По крайней мере, такая любовь?
Билл во сне слегка нахмурился и протестующее промычал что-то, еще крепче прижимая меня к себе. Не бойся, брат, нас не разлучат – даже твой чертов Шон, возомнивший себя крутым парнем. Он хочет заставить нас плясать под его дудку, но ничего у него не выйдет.
Знаю, Биллу будет больно, но мне придется предать его, бросив в трудную минуту разбираться со всем самому. Я не буду подписывать новый контракт. И очень надеюсь, что Билл поймет, почему я так поступаю с ним. Для его же блага он должен, наконец, понять цену своих развлечений.
И еще… Может быть это немного эгоистично, но я хочу показать Биллу, что мной ему манипулировать не удастся, несмотря на все его почти убийственные приемы. Потому что – в этом уже убедился я – любовь тоже может быть сокрушающей силой. Тем более, такая любовь.
Только когда первые лучи солнца проникли в нашу комнату, я понял, что не спал всю ночь, думая о брате и наблюдая за его беспокойным сном. Со спящего Билла словно слетала его маска, и сквозь его кукольную красоту проступала детская наивность, давно потерянная им за ненадобностью. Как будто злой колдун наложил на моего Билли заклятие, заставляющее днем быть жестоким, бессердечным и абсолютно аморальным и лишь во сне позволяющее быть самим собой.
Наверное, по традициям сказок тут бы помог поцелуй прекрасного принца. Вот только гожусь ли я на эту роль…
Моя несравненная принцесса сладко улыбнулась во сне и еще крепче прижалась ко мне, щекоча мою шею кончиками крашеных волос. Я осторожно положил руку на его спину и медленно провел ладонью, словно впитывая пальцами это прикосновение. Его кожа была очень нежной и горячей, немного влажной от пота – но не настолько, как бывает после секса. Я чувствовал почти каждый позвонок; в моей памяти мгновенно всплыло воспоминание-картинка: Билл сильно выгибается, отчего на его спине резко проступает хребет, брат громко стонет и сильнее вжимается в меня, упираясь напряженными руками в кафельную стену. Кажется, это было одно из «наказаний», когда я трахал Билла в туалете за пять минут до концерта. Он бесился, ведь выступление было очень важным для него, и за весь концерт ни разу не взглянул на меня. Но я все еще чувствовал приятную расслабленность после секса, и мне, в общем-то, было плевать на глупую обиду Билла. Я же прекрасно знал, что этой же ночью мы помиримся.
Все еще захваченный воспоминанием, я очень медленно склонился к лицу Билла, заворожено глядя на его приоткрытый ротик. Мне так хотелось поцеловать его такого: спящего, нежного, открытого. Но я не успел, наткнувшись на твердый и почти совсем не сонный взгляд брата.
- Доброе утро, - хрипло сказал он, явно пытаясь отстраниться от меня. Почти автоматически я сильнее прижал его к себе, не желая терять тепло его тела.
- Как спалось? – мой голос тоже был хриплым, как со сна. Надеюсь, Билл не заметит моих покрасневших глаз.
Брат только ехидно хмыкнул и удобно пристроился на моей груди, скользя влажными ладонями по моему животу.
- Замечательно, - довольно пробурчал Билл, увлеченный своим нехитрым занятием. Я чуть не рассмеялся, старательно пытаясь не реагировать на действия Билла. Получалось с трудом.
- Еще бы. Развалился на мне, как на матраце, - фыркнул я, словно в отместку погладив его по пояснице. Билл сладко выгнулся, он никогда не умел сопротивляться такой ласке – особенно моей. Я довольно улыбнулся, от всего сердца наслаждаясь моментом. Так редко мы в последнее время просто нежились в объятиях, просто прикасались друг к другу – ласково, но без какого-либо намека на дальнейшее. Биллу так не свойственно это, он не любит ласку и нежность, он любит страсть и боль, адреналин и постоянную опасность быть застигнутым.
Если честно, я тоже это люблю… любил. А теперь просто устал.
- А что, ты очень уютный матрац, - ухмыльнулся Билл, медленно скользнув рукой ниже. Я судорожно втянул воздух; я уже не мог сдерживаться. Билл просто сводил меня с ума – он один умел это делать. От накатившего волной возбуждения стало жарко, я, уже совсем не понимая, что делаю, ухватил Билла за задницу, как какую-то дешевую шлюшку, случайно оказавшуюся в моей постели.
- Горячий такой, - продолжил он, - только вот слегка твердоватый.
Тонкие пальцы сжались на моем члене, и я шумно выдохнул, непроизвольно толкаясь в его руку. В ушах зазвенело, мое тело уже жаждало продолжения, но вдруг почему-то я вспомнил вчерашний усталый взгляд мамы. И – как отрезало.
- Из нас двоих роль матраца больше подходит тебе, - как можно более грубо сказал я, немного отодвигаясь от Билла. Он демонстративно надулся.
- Ну Тоооом, - потянулся он ко мне. Я чертовски хотел его, но, к моей гордости, смог твердо покачать головой и сел на кровати.
- Не надо, Билл. Мама дома, - я сам удивился уверенности своих интонаций. Не выйдет больше у Билла крутить мной.
Брат нахмурился, на его лице застыло искреннее недоумение. Такое выражение редко появлялось на его вечно самоуверенном и соблазнительном лице, что я уже почти и забыл, как оно выглядит. Стоило отказать Биллу хотя бы для того, чтобы снова увидеть его таким озадаченным и таким милым.
Не удержавшись я притянул его к себе и быстро поцеловал. Билл тут же всем телом потянулся по мне, но я отстранился и встал с кровати.
Он наблюдал за мной, пока я одевался, и меня почему-то дико смешило выражение его лица. Брат был похож на маленького сонного лохматого котенка, до глубины души оскорбленного таким вопиющим невниманием к собственной персоне. Еще неделю назад я при виде такого Билла точно кинулся бы обнимать и успокаивать его.
Правда, неделю назад я никак не мог предположить, что увижу такого Билла…
- Том, - так просительно, сводя брови домиком, произнес Билл, что моя решимость немного дрогнула, - нам надо поговорить…
- Если это будет разговор о том дебильном контракте, - я изо всех сил старался не смотреть на брата, - можешь даже не стараться. Я его не подпишу.
- Но Том! – надо же, такое праведное возмущение… - Это очень серьезно! Шон…
Я прикрыл глаза, из последних сил борясь с собой. Голос Билла действовал как гипноз, заставляя подчиняться ему. Брат, как больше никто из моих знакомых, умел убеждать одними интонациями. Но… Я не хочу! Не хочу быть таким же, как все. Я просто хочу помочь Биллу – пусть для этого мне сейчас и придется отвернуться от него.
- Билл, - я подошел к нему и, положив руки на его хрупкие плечи, заглянул в его широко распахнутые глаза, - пойми, это твои проблемы. – Пойми ты, дурак, я хочу помочь тебе! – Шон знает о пари – замечательно. Поздравим мальчика со вступлением в жестокую реальность.
Произнося эти жестокие слова, я больше всего хотел, чтобы брат понял, что делаю я это для него.
- Бля, ты что, правда не понимаешь? – он нервно дернул плечами, сбрасывая мои руки, и соскочил с кровати, зачем-то кутаясь в одеяло, будто я никогда не видел его голым. – Это не мои проблемы, это проблемы всей группы! Шон…
Все-таки, несмотря ни на что, Билл навсегда останется младшим. Всегда будет сопливым инфантильным мальчишкой, перекладывающим вину за собственные проступки на других. Уж не знаю, что должно произойти, чтобы он изменился.
- Отвали, Билл, - я проглотил горький комок, застрявший в горле. – Я не подпишу этот контракт, и точка. Больше не о чем говорить.
И, больше не глядя на растерянного брата, я вышел из комнаты, напоследок выместив злость и бессилие на ни в чем не повинной двери.
Через полчаса я уже сидел в Макдоналдсе неподалеку от нашего дома и усиленно дожидался Густава и Георга, меланхолично пережевывая безвкусный гамбургер. Не знаю уж, какой Божьей милостью, но до меня неожиданно дошло, что, когда Билл начнет уговаривать ребят, им нужно быть подготовленными к этому. Потому что я-то прекрасно знаю, как хорошо мой братец умеет убеждать, и, во-первых, не хочу, чтобы ребята повелись на это, а во-вторых – да, черт побери, да! – я просто ревную. Да и коллектив разрушать не хочется – а это несомненно произойдет, если Билл умудрится переспать хотя бы с одним из них.
Лучшим выходом было просто рассказать им правду. Ну, или почти правду. Причем, в этом «почти» нет ничего обидного для ребят, просто я не уверен, что хоть кто-то может спокойно вынести настоящую правду о нас с Биллом.
Вот поэтому я сидел здесь и размышлял о том, что и как нужно рассказать, чтобы мне не только с первого раза поверили, но и послушались меня. Ведь я смотрю на вещи трезво – Билл может предложить им намного больше. Конечно, они наши друзья, их не купишь. Но, несмотря на то, что, по большей части, они мои друзья, Билл для них значит ничуть не меньше, чем я. Если не больше. И вот он-то как раз и может их подловить – на их привязанности. Ведь таких друзей, как они, не купишь за деньги или за сладкие посулы Славы. Нет, что вы. Их можно купить только за обещание любви – вот за это Билл купит их с потрохами.
Наверное, я давным-давно должен был привыкнуть к тому, что моего брата хочет каждый встречный. И ведь я даже привык к этому, но из-за моего нового сумасшествия это начало причинять мне боль. А от мысли, что мои лучшие друзья – пусть я до конца и не считаю их таковыми, но они-то думают именно так – с огромнейшим удовольствием отымели моего младшего брата-близнеца, мне и вовсе худо. Да даже если бы речь шла только об «отыметь», я бы, наверное, еще смог сдержаться. Но они оба мечтают ведь не только о страстной ночи – и вот это в данной ситуации бесит меня больше всего.
Не хочу терять друзей. И не хочу отдавать им Билла. И вообще, пора завязывать с хреновым контрактом и идиотскими разборками и начать заниматься тем, для чего мы, собственно, шесть лет назад и создали свою группу.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:41 PM | Сообщение # 43
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Приятного аппетита, - ко мне за столик подсели Георг и Густав. Я чуть не поперхнулся.
- Вы быстро…
- Да, - хмыкнул Густав, пока Георг делал заказ мгновенно подлетевшей официантке. – Доброе утро.
Я улыбнулся. Густав всегда оставался самим собой – до жути вежливым скромнягой, умудрившимся избежать звездной болезни.
- Чего позвал? – а вот Георг никогда не был особо любезным. Впрочем, именно эта черта и позволяла ему кадрить девчонок – их у него было чуть ли не побольше моего. Как это ни странно.
- Дело есть.
Две пары глаз вопросительно уставились на меня. Стопудово, сейчас каждый из них в силу своих умственных способностей размышляют о том, зачем я позвал их. Причем, «дело» в их понимании – это все что угодно, от предложения сходить оторваться в какой-нибудь клуб до обсуждения концепции нового альбома.
- Важное, - добавил я. Две пары глаз напротив синхронно заблестели.
- Колись уже, - Георг уже схватился за гамбургер, но для того, чтобы его укусить, ему нужно было оторвать взгляд от меня, а это было делом почти непосильным. Вот так любопытство порой побеждает примитивные инстинкты.
- Ладно, - окончательно решился я, и меня понесло. – Как вы знаете, наш последний контракт уже полностью выполнен, и теперь нам нужно подписывать новый, - они синхронно кивнули. – И в этом-то вся проблема. Новый контракт подписать мы не можем.
- Почему? – удивился Густав. А Георг даже отложил ненадкушенный гамбургер.
- А потому что он – херня. Полная. Я читал черновой вариант.
- Но на то ведь есть Дэвид и его юристы. Они договорятся, чтобы убрали все херовые пункты, - резонно возразил Густав. Я тяжело вздохнул.
- Не выйдет. На этот раз никакого Дэвида и юристов. Либо мы подписываем новый контракт и становимся почти рабами, либо ничего.
- Почему такая бескомпромиссность? Юниверсал выдвинули ультиматум? – Густав привычным жестом потянулся к переносице, но, не найдя очков, поморщился. А Георг только хлопал глазами, явно усиленно стараясь не потерять нить нашего разговора.
- Не совсем, - я немного замялся. – Ультиматум выдвинул некий человек, имеющий прямое отношение к Юниверсал и к нам. Точнее, к Биллу.
- Это Шон, что ли? – мы с Густавом изумленно уставились на Георга. Он смущенно улыбнулся и пожал плечами. – Ну, он же вечно ошивается с Билли, и папаша у него наш босс. Это ведь просто?
Да уж… Биллу точно нужно было быть осторожней – раз уж даже Георг заметил.
- Да, это Шон. Он… В общем, он узнал кое-что о Билле и теперь шантажирует его, заставляя подписать контракт. И уговорить всех на подписание. Вот так…
Я замолчал. Не знаю я, как объяснить этим двум, какие именно аргументы любит приводить Билл для убедительности.
Но ребята, похоже, сами все поняли.
- Если он к нам подкатит, - твердо сказал Густав, - мы скажем что отказываемся.
- А сможете ли? – тихо прошептал я, но меня все-таки расслышали.
- Ты же нас знаешь, - грубовато буркнул Георг.
- Мы не дадим Билли в обиду, - кивнул Густав. – Это все выглядит подставой. Если этот Шон его вправду шантажирует, он явно не ограничится только подписанием контракта. И лучше уж все произойдет сейчас, чем если Шон будет еще долго тянуть из Билла все, что ему вздумается.
Я благодарно посмотрел на них. Все-таки, они мои лучшие друзья – лучше не было, и вряд ли будут.
- Ты Дэвида предупредил? – после недолгой паузы спросил Густав. Я поморщился.
- Нет смысла. Он сам не мальчик, все поймет, когда прочитает условия контракта. А если я к нему приду с этим разговором, он меня просто пошлет.
- Думаешь, Билл не попытается его убедить? – очень тихо спросил Густав. На его пухлых щеках появился румянец – он понимал, о чем спрашивал.
- Думаю, очень даже попытается, - я чуть не заскрипел зубами. – Надеюсь только, что Дэвид отправит Билла с его предложениями куда подальше.
- А если нет, что будешь делать?
Две пары понимающих глаз уставились на меня.
- Оторву Йосту член и в жопу ему засуну, - абсолютно серьезно пообещал я. – Пусть держит свои руки и все остальные части тела подальше от моего брата. Хватит уже…
- Мы знаем, - невпопад ляпнул Георг, но я понял, что он хотел сказать.
- Да я тоже знаю, что они уже трахались, - криво усмехнулся я. – Но прошлого-то не исправить, верно? А больше я этого не допущу, это уж точно.
Густав уважительно пожал мне руку.
- Ты хороший старший брат. Давно хотел тебе это сказать, - я пристально посмотрел Густаву в глаза и улыбнулся.
Это не Георг дурак, а я. Форменный идиот просто. Ребята ведь все знали – ну, может, не все, но самое главное. И слова Густава прозвучали как благословение.
- Спасибо.
Когда я вернулся домой, Билла дома не было, только мама. И с самого порога у меня неприятно заныло сердце, как только я вспомнил, что мне предстоит тяжелый разговор с ней. Почему-то я заранее ждал самого худшего.
- Привет, - я чмокнул маму в подставленную для поцелуя щеку и повесил куртку на крючок.
- Обедать будешь? – деловито спросила мама, отворачиваясь от меня. Но я мягко развернул ее к себе.
- Мам, не надо откладывать наш разговор. Зачем ты приехала?
По внезапно ожесточившимся чертам ее лица, я понял, что не ошибся в своих догадках. Мама нас очень любит, но вот так вдруг приехать «на недельку»… Это и так выглядело как минимум странно, а тут еще и ее постоянные «давай поговорим, но попозже».
- Понял, да?
- Ага. Ты что-то узнала? Про Билла? И приехала спросить?
Мама вдруг расплакалась, как ребенок, ухватившись за меня. Я растерянно замер, робко поглаживая ее по пышным волосам.
- Мам, ну не надо… Пожалуйста… Не надо…
Я не умею успокаивать людей. Тем более, маму.
- Томми, я… - она попыталась успокоиться, но тут же разрыдалась сильнее, чем прежде. Вздохнув, я отвел ее на кухню и налил ей стакан воды. Почему-то мне было очень стыдно смотреть на ее заплаканное лицо. Не потому что я чувствовал себя виноватым перед ней. Просто… Как будто я увидел то, что видеть ну никак не должен был.
Наша мама всегда была очень сильной: когда от нее ушел папа, когда ее снова и снова бросали бой-френды, а соседки шептались – я сам слышал – что «с двумя детьми, а ведет себя, как шалава». Дуры они были, мама просто не хотела, чтобы мы росли без отца. Она всегда нас поддерживала, как бы тяжело нам не было, и никогда не теряла своей солнечной улыбки. Говорят, растить близнецов – очень нелегкая задача даже для полной семьи, а мама справлялась одна. Просто невероятная женщина – моя самая-самая любимая женщина.
И теперь она плакала у меня на плече, ища защиты и понимания.
- Что случилось? – твердо спросил я, когда мама успокоилась. Она тяжело вздохнула.
- Видит Бог, не хотела я этого разговора. Но лучше спросить и не терзать себя больше подозрениями…
При этих словах я почему-то почувствовал слабость в ногах и сел на стул рядом с мамой.
- Том, ответь мне, только честно, - я почти не слышал ее слов из-за бухающих в голове ударов сердца. – Билл… Он…
Я напрягся, как струна, ожидая продолжения фразы. Сейчас она скажет «…спит с тобой?», и что я отвечу? Как я посмотрю ей в глаза?
- У них с Дэвидом роман?
От облегчения я чуть не расхохотался в голос.
- Почему ты так решила? – весело спросил я, но моя радость исчезла так же внезапно, как и появилась, когда я наткнулся на очень обеспокоенный взгляд мамы.
- Потому что… - не закончив фразу, она поднялась и прошла в гостиную, включила телевизор, вставила в проигрыватель диск и нажала «Play».
Минут пять я обалдело пялился в экран, еле различая происходящее. А потом, не выдержав, поднялся, и выключил телевизор.
- Это не Билл, - только и смог произнести я, все еще пытаясь переварить новость. Не думал я, что Билл когда-нибудь окажется в положении Пэрис Хилтон. Ну, или Бритни Спирс.
- Ты уверен?
- Да. Потому что запись датирована прошлой осенью. Полгода назад. А Билл впервые переспал с Дэвидом в начале апреля.
Мама смотрела на меня, безмолвно укоряя меня. А я отводил взгляд и злобно сжимал кулаки, желая только одного – смерти Йоста.
Как мог этот извращенец оттрахать какого-то мальчишку, называя того «Билли, детка»? Как он вообще додумался записать это? И дрочил, небось, пересматривая. И жалел, что там не Билл. Вот ведь, козлино, радовался, небось, когда мой братик сам под него лег…
- Это ужасно, - наконец, высказалась мама.
- И эта… - я запнулся, - этот человек ведет наши дела!
Мама устало потерла виски.
- Том, не надо… Я верю Дэвиду, он неплохой человек. Несмотря ни на что.
- Тогда… Зачем ты приехала? – я сорвался на крик. Не могу поверить, она его еще защищает!
Она понимающе улыбнулась.
- У нас с Дэвидом, еще в прошлом году, состоялся очень серьезный разговор. Он сам решился на это, не пытался ничего скрывать. Дэвид сказал мне, что… л-любит Билла, - мама все-таки запнулась на слове «любит». – Он заверил меня, что между ними ничего не было и вряд ли вообще будет. Но… Ты помнишь, все эти «скандалы» в желтой прессе, все эти грязные намеки… Он просто не хотел, чтобы я волновалась. И если вдруг случится так, что они с Биллом все-таки заведут роман, он… Не доложит мне, нет конечно. Но он клялся, что отнесется ко всему с ответственностью.
- С. Какой. Нахер. Ответственностью?! – раздельно проговорил я, повышая тон на каждом слове. – Он развлекался с малолеткой, представляя на его месте Билла! Он трахал самого Билла – просто трахал, без всяких серьезных отношений! И ты его еще защищаешь?
- Я его не защищаю, - оборвала меня мама. – Поверь, я хотела надавать ему по морде, но просто не было времени.
Я усмехнулся, представив, как моя мама хлобыщет по щекам Дэвида.
- Да, Том, последи за своей речью, - поморщилась мама. – Ты не озабоченный американский рэппер с лексиконом, ограничивающимся словом «Fuck».
Покраснев, я сел рядом с ней на диван.
- И что сейчас делать?
- Я не только чтобы спросить приехала, Том, - вздохнула мама. – Все намного серьезнее. Дэвид сильно ошибся, когда сделал эту запись.
Дурное предчувствие снова заползло в мое сердце.
- Она попала не в те руки, верно? – жалко спросил я, только теперь, наконец, понимая весь размах катастрофы.
- Именно. Ты же знаешь, Том, у вас так много антифанатов. Особенно среди бывших одноклассников. Долго рассказывать, как к ним попала запись, но они настроены весьма серьезно.
- Они хотят устроить скандал? Очернить Билла в глазах общественности, да?
- Ты еще не досмотрел, Том, - мама слегка покраснела. – Я посмотрела полностью. Этого вполне хватит, чтобы большая часть ваших фанаток отвернулась от вас.
- Но ведь они поймут, что это не Билл? – просительно выкрикнул я, уже зная ответ. Ни черта не поймут, если только не сделают экспертизу, которая на хер никому не будет нужна.
- Когда собираются опубликовать запись? – спокойно спросил я, переборов себя.
- На следующей неделе, - так же спокойно сказала мама. – Я сама узнала за день до того, как приехала сюда.
- И что нам теперь делать? – дурацкий вопрос.
- Бегать по улице и кричать «Это был не Билл!», - такой же дурацкий ответ. – Не знаю я. Жить дальше.
Мы одновременно вздохнули, наверное, думая примерно об одном и том же. А именно – сейчас все зависит только от Билла. Наверняка к нему толпой повалят журналисты, будут задавать вопросы. И тут уже выбор Билла – либо лгать, подставляя себя, либо говорить правду, подставляя Дэвида. Потому что, я почти уверен, мальчишка на записи – несовершеннолетний.
Спасти себя или спасти кого-то другого – нелегкий выбор. Но не для Билла. Тем более, когда Шон угрожает ему разоблачением в случае неподписания контракта.
- Почему ты решила сначала поговорить со мной, а не с Биллом? – спросил я, только для того, чтобы хоть что-то спросить. Но получил неожиданный ответ.
- Потому что он слушает только тебя.
- Ты думаешь? – недоверчиво спросил я, уже не риторически.
 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:41 PM | Сообщение # 44
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
- Да, - уверенно ответила мама. – Ты для него самый важный человек, все, что он есть и что течет в его венах – ведь так было в той песне?
Я довольно улыбнулся, вспоминая безумную идею Билла рассказать о наших отношениях в песне. Получилось слишком романтично и туманно, но было до жути приятно исполнять Это под истошные вопли фанаток. Они мечтали попасть к нам в постель, а я смотрел на поющего эту песню Билла, и в моей памяти одно за другим мелькали все наши ночи, проведенные вместе.
- Именно так. Хорошо, я сам поговорю с ним.
Почему-то мама не кивнула с облегчением, а, прищурившись, посмотрела на меня.
- Не заигрывайтесь. Дэвида ему еще простят, тебя уже нет.
Мне показалось, я ослышался.
- Что?!
Мама таинственно улыбнулась и плавно поднялась с дивана.
- Тебе лучше знать, - она быстро накинула плащ и вышла в прихожую. – Мне пора, дела ждут…
- Да о чем ты говоришь?! – закричал я, но мой недоуменный вопль так и не достиг ее ушей, разбившись об захлопнувшуюся входную дверь.
Вечером мама так и не появилась, лишь кинула мне на сотовый сообщение, что вернется только завтра вечером. На все мои звонки она отвечала «отбоем», а потом и вовсе отключила телефон. Я так и не смог узнать у нее, что же она имела в виду.
Зато я не удержался и посмотрел запись до конца. Да уж… Какой затейник наш продюсер… Злость моя на него немного поутихла, а вот некоего странного уважения прибавилось. Надо же такое придумать! Хотя, скотина он все-таки. Думать головой надо было, а не чем он там думал…
Забавно… Даже отнекиваясь от участия в этом «фильме», Билл будет чувствовать себя неуютно – он же все-таки спал с Дэвидом, пусть и полгода спустя. И когда он будет говорить журналистам: «Это какая-то ошибка. Меня и Дэвида Йоста связывают исключительно деловые отношения», совесть его не будет до конца чиста. Хотя, Билл и совесть – два понятия практически несовместимых. Разве только в очень-очень редких случаях.
Кстати, Билла все еще не было, и с каждой минутой это беспокоило меня все сильнее. Он, конечно, редко сидит дома, как примерный мальчик, но все же…
Я набрал его номер и честно дождался, пока длинные гудки не сменились мерзким пиликаньем. Билл не брал трубку.
Интересно, где он сейчас? Может, с Шоном? Но тогда бы он, наверное, ответил бы на звонок. Если только они не… Но не думаю, что Шон такой идиот, чтобы, зная о пари, спать с моим братом.
Через час я снова попытался дозвониться до Билла, и все с тем же результатом. Уже всерьез забеспокоившись, я метался по квартире, почему-то представляя, как мой братец с горя пошел в какой-нибудь клуб и подцепил неприятностей на свою задницу.
Может, мне нужно звонить в полицию?
Когда на электронных часах высветилось безжалостное «00:00», мое беспокойство достигло апогея. И я, наплевав на гордость, позвонил Дэвиду. Тот ответил сразу же.
- Дэвид, у меня проблема. Я не знаю, где Билл, а на звонки он не отвечает!
- Да не ори ты так, - досадливо буркнул Йост, и я смутился, сообразив, что действительно кричал в трубку. – Здесь он, у меня.
- А… - запнулся я. – Что он там делает?
Дэвид мягко рассмеялся.
- А ты как думаешь? Глупые вопросы задаешь, Каулитц.
Его интонации меня насторожили: мягкость, нежность, какая-то… удовлетворенность.
- Дай ему трубку, - процедил я, очень жалея, что прямо сейчас не могу заехать Йосту по его мерзкой физиономии.
- Извини, не могу. Он очень занят, - еще один раздражающий смешок.
- Это почему же?
Йост тяжело вздохнул.
- Да спит он, будить не хочется, - я облегченно перевел дыхание. – А ты что подумал, извращенец?
- Еще кто из нас извращенец, надо посмотреть, - невнятно буркнул я, но каким-то чудом Йост расслышал.
- Ты о чем? – резко спросил он. Тут настала моя очередь издеваться.
- Слушай, ты никогда не участвовал в программе «Сам себе режиссер», нет? Хорошие фильмы снимаешь, можно сказать, даже типично национальные…
Повисла долгая пауза.
- О чем ты? – снова спросил Йост севшим голосом. Мне вдруг расхотелось дразнить его. В конце концов, свое он еще получит – от прессы. Да и больно, наверное, будет, когда Билл подставит его, выкручиваясь сам.
- Как мальчика-то хоть звали? На самом деле?
Вторая пауза была еще длиннее предыдущей.
- Август, - прошептал он в трубку. – Ему всего шестнадцать.
Мне стало почти физически плохо. К горлу подкатил ком.
- Как же так, Дэвид?
- Шлюха он, - злобно выплюнул Йост. Эту интонацию я хорошо знал. С такой же «злостью» Билл пел «Ich hasse dich» в одной из наших песен.
- Тебе он нравился? – меня куда-то не туда понесло.
Еще одна пауза.
- Очень. Если бы не… - он запнулся, но я и так все понял.
- Если бы не твоя любовь к моему брату – это ты хотел сказать?
- Да, - прошептал он.
Странный у нас разговор.
- Что делать будешь? Про Билла скоро всякое дерьмо в прессе полезет, он будет отмазываться при любой возможности.
- Не учи ученого, - огрызнулся Йост, явно что-то раздумывая. Мне что-то не понравилось в его голосе.
- Стало быть, ты знаешь о Шоне? – почти наугад ляпнул я, уже понимая, что попал в точку.
- Да, - односложно ответил Йост.
- И? – мне стало интересно, что он думает по этому поводу.
- Мальчик играет в игры, в которые играть ему пока рано, - хмыкнул Йост. – Опыта у него мало, чтобы прижать Билла как следует. Твой брат зря психует.
У меня будто камен с сердца упал. Если уж и Дэвид считает, что мы не должны следовать «указаниям» Уилкса…
- А с записью что? – почему-то мне стало жизненно необходимо узнать, что решил Йост.
- Надо будет с Биллом еще обсудить это, но, скорее всего, будем придерживаться версии, что он тут не причем, - в голосе Дэвида послышалась грусть. Наверное, и правда обидно, когда ты осознаешь, что твой нежно любимый человек не будет помогать, спасая себя.
Мы опять помолчали, но на этот раз пауза была не тянущей и тяжелой, а полной почти взаимопонимания.
- Не говори Биллу, что я звонил, - на этот раз первым заговорил я.
- Не буду, - пообещал Дэвид. – Заедешь завтра за ним? У меня дела с утра, а одного его оставлять нельзя.
За словами Дэвида стояли такие нежность и забота, что я невольно поразился. И простил Дэвиду почти все его прегрешения. В конце концов, всем людям свойственно ошибаться.
- Хорошо. Жди, утром буду, - решительно ответил я и нажал на «отбой».
Билли, глупый мой братик, почему ж ты не веришь в любовь, если тебя так любят? Дурачок…
Почему-то очень хотелось плакать.

Спал я плохо, несколько раз просыпался от жутких кошмаров, которые потом никак не мог вспомнить. Запомнилось лишь одно – страх. Во всех этих снах я почему-то очень боялся, что у меня заберут Билла.
Бред, конечно, никто не сможет забрать у меня брата, но из-за дурацких кошмаров на душе остался неприятный осадок. И когда я ехал за Биллом к Йосту, меня заметно потряхивало, так я хотел снова увидеть брата, чтобы до конца удостовериться – это был просто сон, Билли со мной, никто не пытается разлучить нас. А если и попытается, ничего у него не выйдет. И уж точно ничего не светит Шону.
Я не беспокоился об этом прежде, как-то не приходилось. Казалось само собой разумеющимся, что между мной и Биллом никогда ничего не будет стоять: ни глупая ревность, ни чьи-то происки, ни тягостное желание одержать верх, победить в этой необъявленной войне под названием «любовь». Пока что я терпел поражение, и именно это – а вовсе не неумелые интриги Шона – сейчас разделяло нас с братом, как бронированное стекло. Когда между нами был только ни к чему не обязывающий секс, который каким-то непостижимым образом переплетался с сильнейшей братской привязанностью, все было намного проще.
Может быть, у меня уже развилась паранойя, но почему-то мне казалось, что каждый встречный оглядывается на меня с жалостью и деланным сочувствием. Как будто у меня на лбу написали большими красными буквами: «Влюблен в собственного брата». А мне хотелось гордо вскинуть голову, распрямить плечи и крикнуть им всем: «Да, я люблю его, и мне не стыдно! И мне нравится! И не надо жалеть меня!».
Мне самому было смешно, я так походил на сопливого юнца, влюбившегося впервые, и готового кричать об этом всему миру. Хотя, слово «походил» тут не очень уместно. Я все-таки им и был – этим сопливым юнцом.
И сейчас я мчался с максимально возможной скоростью на встречу с Биллом. Забавно, не так ли?
Портье упорно не хотел пропускать меня в отель, и я буквально смел беднягу со своего пути, с героическим упорством пробиваясь к Дэвиду. Вот интересно, зачем наш продюсер живет в отеле, если вполне может позволить себе купить уютную квартирку в центре города? Это что, остаточное явление после бурно проведенной юности? Или просто нежелание признать, что он давно уже не мальчик и пора бы обзавестись хотя бы постоянным жильем? В идеале ему не помешала бы и жена, но не стоит забывать про Билли. Мой брат ревниво относится к своей собственности, а Дэвида он уж точно считает «своим». Любовником ли, продюсером или нянькой – все равно, главное, чтобы для Йоста он был самым важным человеком в жизни. И Дэвид, наверное, прекрасно это понимает.
Я скривился. Мне, как законченному психу, осталось только приревновать Билла к Дэвиду – и тогда уж точно мне прописан постельный режим и успокоительные по расписанию.
Вздохнув, я вышел из лифта и тут же наткнулся на Йоста, который сиял, словно счастливый папаша на прогулке с малышом, только что научившимся ходить. За руку он держал Билла, который, в отличие от продюсера, вовсе не выглядел стоваттной лампочкой. Брат был бледен, лицо опухло, словно прошлой ночью он много плакал, под глазами пролегли тени. Я сжал зубы.
- Привет, - выдавив жалкое подобие улыбки, я протянул руку брату. Он захлопал глазами, словно пытаясь сообразить, где, собственно, он находится, а потом искренне улыбнулся мне и ухватился тонкими пальчиками за мою ладонь.
- Я хочу домой, - тоном капризного ребенка проговорил Билл, не отрывая от меня взгляда. Я кивнул и зашел в лифт, ведя за собой брата, как маленького. Дэвид, видимо, сообразив, что он лишний, моментально куда-то испарился, и вниз мы ехали уже одни.
- Ты не спал? – Билл дернулся, и я быстро добавил:
- У тебя синяки под глазами.
- Спал… - тихо ответил Билл, но я почувствовал недоговоренность. Наверное, вчера он пришел к Йосту, рассказал про Шона и попросил помочь в подписании контракта. Не знаю уж, что между ними произошло, но, кажется, Дэвид отшил Билла – судя по убитому виду брата.
- Извини, - виновато проговорил я. Билл удивленно взмахнул ресницами. – За вчерашнее, - пояснил я. – Я был груб.
Господи, Том, нашел что сказать! «Я был груб»! Мне захотелось побиться головой об стенку.
- Забудем, - неопределенно повел плечами Билл. Я вздохнул, понимая, что так просто забыть не удастся. Скорее всего, Билл сегодня еще вернется к этому разговору. И мне понадобятся все мои силы, чтобы отказать такому Биллу – усталому, расстроенному, нежному и беззащитному.
Мы молча вышли из отеля и сели в дожидающееся нас такси. Билл автоматически сжимал мою ладонь, переплетая наши пальцы, а я сидел рядом с ним, чувствуя, как постепенно затекает спина от моих усиленных попыток сидеть прямо и не прижиматься к брату.
У большого магазина, неподалеку от нашей квартиры, Билл вдруг попросил остановиться. Я недоуменно вышел из такси, вопросительно глядя на брата.
- Фруктов хочу, - пожал плечами Билл, обезоруживающе улыбаясь.
- Апельсинов? – поддразнил его я, прекрасно зная, что их Билл просто не выносит.
- Неа, - забавно поморщился он. – Мандаринов. Они вкуснее, хоть и выглядят похоже.
Мы понимающе переглянулись.
- Как мы с тобой, - высказал я нашу общую мысль.
- И кто же из нас вкуснее? – звонко рассмеялся Билл, отчего на него начали оглядываться покупатели.
- Хочешь, я буду апельсином, - пожал я плечами. Билл фыркнул и ничего не ответил, забирая у продавщицы мандарины в сеточке.
- Мама дома? – спросил Билл, уже когда мы открывали дверь.
- Нет. До вечера не будет.
- Это хорошо, - задумчиво сказал Билл, и мне сразу стало тоскливо. Хорошо – потому что теперь никто не помешает ему приняться за меня всерьез. Все, что было раньше – это не уговоры, это так, детские развлечения. А вот сегодня мне действительно придется туго.
«Ну, давай, начинай, - мысленно обратился я к брату, - посмотрим, чья мотивация окажется убедительней. Моя любовь или твое желание выйти сухим из воды».
Но к моему удивлению, Билл не бросился в атаку, едва переступив порог квартиры. Он просто скинул с себя курточку и молча прошел в ванную, даже не предложив мне принять с ним душ. Ну, не то, чтобы я согласился бы, просто как-то… обидно, что ли. И обескураживает.
Я уже не знал, чего ждать от моего брата.
Из ванной доносились звуки песни. Я убрал мандарины в холодильник и прислушался. Билл пел “Rette mich”. Закрыв глаза и безуспешно пытаясь удержать подступающие слезы, я бессильно сел на стул. Песня-ключ, песня-загадка. Глупая, почти бессмысленная – по мнению написавшего ее Йоста. И полная откровений – для Билла, который каждый раз пропускал ее через свою душу.
Мне всегда было интересно, почему эта песня значила для Билла много больше, чем те строки, которые он написал сам? Почему это его «Ты слышишь меня?!» всегда заставляло меня содрогаться от бессильного желания помочь брату? Бессильного потому, что я не знал, кому он каждый раз адресовал эту песню.
Я помню, что было, когда Дэвид первый раз дал текст этой песни Биллу. Кажется, брат даже не дочитал, разрыдался и заперся в комнате почти на целый день. Ближе к вечеру он пустил меня, но на все мои смешки и подколки не реагировал. Вообще ни на что не реагировал, просто сидел на кровати, обхватив руками коленки, и молча смотрел в стену. Мы тогда все здорово перепугались, но на следующий день Билл усиленно вел себя как ни в чем не бывало. Вот только… С того дня он совершенно переменился – во всем, что касается пения. Он как одержимый начал работать в студии, добиваясь идеальных результатов. Дэвид просто нарадоваться не мог на целеустремленность крошки-Билла. А мне хотелось побить и нашего бесчувственного продюсера, и собственного брата, вздумавшего таить от меня какие-то секреты.

 
Такаи)Дата: Воскресенье, 2007-06-03, 5:42 PM | Сообщение # 45
Давно сидим...
Группа: Админ
Сообщений: 1737
Репутация: 61
Статус: Не тут(((
И ведь я до сих пор не знаю, кто этот человек, которого Билл умолял спасти его. Но почему-то мне кажется, что это именно тот, кого можно «поблагодарить» за те радикальные изменения, что произошли с моим братом. Именно тот, кто сделал моего брата таким… какой он сейчас.
Вода в ванной выключилась, и через минут пять вышел Билл – вполне одетый, к моему искреннему недоумению. Он что, просто хотел помыться? Вовсе не собирался щеголять передо мной обнаженным телом в искрящихся капельках воды? Не хотел соблазнять меня?..
Пока я изумленно таращился в пустоту, брат уже ушел куда-то вглубь квартиры.
- Том, - крикнул он, - ты чего на кухне?
Еле передвигая одеревеневшие ноги, я прошел в гостиную, где уже разложился Билл, вытащив мою гитару.
- Я стихи сочинил, - ответил он на мой невысказанный вопрос. – Ночью, пока спал.
Я усмехнулся. Вот как, скажите на милость, можно сочинять стихи во сне? А с Биллом это часто бывало – как проснется посреди ночи, схватится за ручку с блокнотом и строчит что-то, не обращая внимания на мое недовольное ворчание.
- Странные, правда, - задумчиво пробормотал он. – И в песню сложно укладываются.
- Прочитаешь?
Билл кивнул, на мгновение замер, прикрыв глаза, и начал нараспев:
- Проволоки по жерлам жизни,
По мертвой радуге вконец,
По граням серых будней призмы,
Дорог изъезженных колец.
Бросай себя, как тленный мусор
По вертикали строго вверх.
Глаза не сдержат больше груза,
Песком наполнившихся век.
Ты дышишь светом фотокамер,
Ты любишь полночь и рассвет.
Любой тебя может заставить
Шептать на «да» сумбурно «нет».
На тонких пальцах колкость боли,
Под тканью дробью рвется пульс.
Играть пытаешься по роли,
Под шелком пальцев тяжкий груз.
Скребя когтями вновь по душам,
Смешайся с грязью по весне.
Простой предел миров разрушен,
Сломались мысли на строке.
Писать по венам акварелью,
Вдыхая слезы через нос.
За годом миг, длиной в неделю,
И нервы хрупкие, как трос.
Ты протащи себя по звукам,
Вгрызаясь шепотом в виски,
Возьми себя в свои же руки
И в дань себе же принеси.
Ты смотришь остро, произвольно,
Взлетая вниз из-под земли.
Теряясь в жизни так безвольно,
Ловя губами все огни.
Я изумленно слушал голос брата, не отрывая от него напряженный взгляд. Билл так и не открыл глаза, но читал с полной самоотдачей, пропуская через себя каждую строчку. Так, наверное, читают стихи талантливые актеры. Или просто люди, которые знают, о чем говорят.
- Красиво, - сказал я, как только брат закончил читать. – Только я не совсем понял, о чем это, - солгал я. Все я прекрасно понял. Вот только я не думал, что когда-нибудь брат напишет песню о себе. Очень грустную песню.
Билл невесело улыбнулся.
- Это не важно, - прошептал он. – Главное ведь красиво? А остальное – неважно.
Я кивнул, не соглашаясь с его словами.
- Но работы здесь и правда много, - я деловито взял в руки гитару. – Ну что, начнем?
Билл пожал плечами, и полностью погрузился в работу.
На песню мы потратили почти весь день. Но зато, когда я, наконец, отложил гитару, у нас был готов новый хит.
- Неплохо вышло, - кивнул Билл, когда мы уже были на кухне. Он уселся прямо на стол и озорно покачивал ногами, чистя длинными ногтями мандарин прямо на пол.
- Ага. Но Дэвиду не понравится, - скривился я. По-любому, эта песня заметно изменится после «цензуры» Йоста. Он вечно умудрялся выкидывать из песен лучшие строки, заменяя их просто рифмованным бредом. Билл обычно пытался качать права, но Дэвид легко затыкал его главным аргументом: «Кто из нас двоих продюсер: ты или я?». Брат бесился, но возразить на это было решительно нечего.
Однако когда изменения были слишком уж радикальными, Билл все-таки умудрялся настоять на своем, и тут уже приходила очередь Йоста сдаваться и якобы равнодушно пожимать плечами, мол, «черт с тобой».
- Да пошел он, - хмыкнул Билл. – Теперь у меня есть несомненное преимущество.
Я благоразумно промолчал, не ввязываясь в бессмысленный спор о том, можно ли считать секс веским аргументом в этой ситуации.
- Но песню мало сочинить, - продолжил Билл, с еще большим упоением ковыряя кожуру мандарина. – Ее надо еще и записать, чтобы ее услышали все. Ты так не думаешь?
- Пока можно удовлетвориться тем, что она вообще есть, - я сделал вид, что не заметил толстого намека.
- Ага, - беззаботно ответил Билл, разламывая очищенный мандарин на дольки.
- Билл, - после непродолжительной паузы начал я. – Я тут узнал…
- Черт, кислый! – скорчился Билл, сунув в рот одну дольку.
Я не выдержал и рассмеялся. Вот уж точно, черная полоса – так не везет во всем. Даже в мандаринах.
- Ну и чего ты ржешь? – недовольно протянул Билл, швыряя остатки фрукта на стол. – Эти гады подсунули какое-то дерьмо. Он кислый и вкус странный… И вообще, это какой-то недоделанный апельсин.
Меня буквально сложило новым приступом хохота. «Недоделанный апельсин» - надо же было придумать!
- Так что насчет контракта? – спросил вдруг Билл. Я тут же замолчал, словно меня окатили ледяной водой.
Билл как-то неуловимо изменился, моментально превратившись из смешного мальчишки в рокового соблазнителя с гипнотическим взглядом.
- Что? – тупо переспросил я, пытаясь отвести взгляд. Но не получалось, Билл перехватывал его, заставляя меня смотреть прямо в его прищуренные глаза.
- Не прикидывайся идиотом, Том. Ты все прекрасно расслышал, - в его голосе послышался металл. – Ты подпишешь завтра контракт.
- Иди к черту, - дернулся я, но Билл резко спрыгнул со стола, преграждая мне выход.
- Так не пойдет, - улыбнулся он. – Ты подпишешь.
- Нет! «Nein-nein-nein-nananana-nein!», - издевательски пропел я строчку из «Schrei!». – Какое именно из «нет» ты не понял?
Билл нахмурился, и я понял, что переборщил. Все-таки не нужно было забывать, что мой брат не выносит насмешек над собственной персоной.
- Пропусти, пожалуйста, - я сделал упор на последнем слове и снова попытался пройти мимо Билла. Но он с неожиданной силой оттолкнул меня, и я налетел спиной на стол, изумленно уставившись на брата.
Я не узнавал его. Это вызывающее, агрессивное, ни перед чем не останавливающееся существо не было моим близнецом. Несмотря на все выходки Билла, он никогда не был настолько… Я затруднялся даже подобрать слово. Сейчас он казался мне демоном, Божественно прекрасным демоном, за чьей спиной клубились темные языки пламени, а взгляд почти прожигал насквозь.
- Том, не зли меня, - спокойным голосом предупредил он.
- Не будить в тебе зверя? – я все-таки не удержался от насмешки. Хотя шутить сейчас явно не стоило – с сумасшедшими это опасно.
- Именно, - усмехнулся Билл, и я поежился. Он, кажется, был совершенно невменяем.
- Я. Не. Буду. Подписывать. Этот. Гребаный. Контракт, - я собрал все силы, чтобы взглядом показать Биллу всю решительность. Он опять усмехнулся, и медленно подошел ко мне, положил руки на стол, запирая меня в ловушку.
 
Болталка » Музыка » Tokio Hotel » Фанфики, анегдоты, стихи
  • Страница 3 из 8
  • «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 7
  • 8
  • »
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024 |